– Не стреляйте, пожалуйста… – прохрипел пилот, не особенно надеясь то, что компьютер распознает голос. – Может, мы договоримся?
Стволы дернулись, будто тот, кто управлял турелью, колебался. И вдруг черные провалы дул плеснули пламенем.
Время остановилось – совсем как тогда, у пушки Гаусса. Оставляя за собой белесые вихри, сквозь коридор беззвучно мчались блестящие точки – выпущенные турелью пули. Хантер легко увернулся и, преодолевая почему-то скользкий, как мыльный раствор, воздух, ринулся навстречу распустившимся огненным цветам.
Пулеметы едва заметно – миллиметр за миллиметром, двигались, не успевая поворачиваться за чересчур проворной целью. Турель выстрелила еще раз, но Хантер уже был позади нее. Мир оттаял. По ушам ударили отзвуки выстрелов – от громового эха зазвенело в ушах.
Турель развернулась стволами к выходу и замерла, словно полностью потеряла интерес к человеку. Ради любопытства Хантер сунулся обратно в коридор, но пулеметы более не шелохнулись.
Хантер пожал плечами: нет, значит – не надо, и огляделся. Прямо перед ним поблескивала массивная дверь, в которую мог бы проехать грузовик. Над ней горели керианские буквы: «Камера Чемпиона». А в боковом проходе, заливая стены призрачным светом, переливалось голубыми вспышками силовое поле. Но едва Хантер приблизился, оно погасло.
Пилот прошел в маленькую комнатку с дверью в дальней стене – очевидно, шлюзовую камеру. Засипел воздух, и одна створка отошла в сторону. Вторую перекосило, и она застряла в пазах, негромко постукивая ограничителем.
Хантер протиснулся в узкий проем и оказался в просторном зале. Внутри было совершенно пусто, если не считать перевернутого стола и решетки с надписью «Электрощит». Хантер провел рукой по полу: пальцы остались чистыми. Ни пылинки. Поразительно!
– Впечатляет? – вдруг спросил по-кериански дружелюбный мужской голос. Он словно сладким потоком лился с потолка и стен. – Электростатическая обработка.
Хантер вздрогнул:
– Ты еще кто такой?
– Прошу вас говорить по-человечески. Речь агрессивных приматов мне неинтересна. Все настоящие люди знают язык с рождения.
– А… Так ты не понимаешь?
– Понимаю. Не вижу смысла общаться на языке животных.
– Да что за «агрессивные приматы» такие?
– Это псевдоразумный вид, который самонадеянно называет себя «хомо сапиенс». Его чудовищные злодеяния превзошли все возможные границы. Вы же настоящий человек. Вот и говорите нормально, оператор. Пожалуйста.