Вернулась Инна Николаевна. Ее каблуки простучали по кабинету и замерли возле кресла.
– Я… согласна, – Евгения услышала свой голос словно со стороны. Пальцы сжимали ткань юбки.
Стоило этим словам вылететь наружу, и Евгения успокоилась. Все решено. Свежий весенний ветер нес ее в новую жизнь, и она не могла позволить себе о чем-то жалеть.
Инна Николаевна пригласила Евгению в светлую палату для подготовки к процедуре. На кушетке лежала белая одежда. Переодеваясь, Евгения думала о тех возможностях, что откроются перед ней в будущем. Мысли о маме пробивались, как слабый отблеск сквозь туман, но Евгения прогоняла их прочь.
Медсестра пригласила Евгению в операционную. Помещение оказалось круглым и это почему-то радовало. От многочисленных лампочек было очень светло. Медсестра помогла Евгении лечь в кресло, зафиксировала на руках и ногах датчики, а над головой разместила камеру, напоминающую шлем. Евгения слышала, как в помещение вошла Инна Николаевна и стала руководить операцией. Послышался гул, затем внутри шлема вспыхнул яркий свет и все исчезло. Сквозь темноту и проблески сознания Евгения видела картинки из детства, но они становились все более расплывчатыми. Потом она услышала незнакомый голос, который звал ее: «Женя! Женечка! Проснись!»
Первое, что она увидела сквозь смутную пелену, закрывавшую сознание, были цветы на подоконнике. Это были азалии. Точно такие же, как в их с сестрой комнате много лет назад. Вскоре сознание полностью вернулось, и она прислушалась к своим ощущениям. Кажется, ничего не изменилось. Никакого дискомфорта. Никакой боли или чувства потери.
Спустя всего лишь пять часов Евгения шла по той же улице. Она пристально вглядывалась в обстановку, стараясь уловить изменения, но все было как прежде. Доктор уверила, что изменения невозможно отследить логически. Это смущало и повергало в сомнения.
Вернувшись домой, Евгения первым делом подошла к мольберту. Молочно-белый холст манил, хотелось прикоснуться к его шершавой поверхности. Евгения выдавила краски на палитру, обмакнула кисть и провела по холсту. Блестящий, объемный мазок остался на белом пространстве. Он завораживал. Евгения провела кистью еще и еще раз и уже не могла остановиться.
Она нарисовала цветы. Те самые, что увидела на окне в палате. Евгения отошла на несколько шагов и залюбовалась. Это было чувство удовлетворения, радости творчества. Она была довольна своей работой, и это было самым главным доказательством того, что операция прошла успешно.