Ипостаси: о них, о нас, обо мне - страница 9

Шрифт
Интервал


Вымерзают с асфальта последние зимние лужи,
Високосный Касьян месит бадиком грязь в огороде,
Было плохо вчера, завтра будет больнее и хуже,
Значит, скоро весна! Значит, снова февраль на исходе

А вам, дорогие земляки, есть чем помянуть свою «волгоградскую берёзку»?

Презревший суету

Ананко Александр Семёнович 23.05.1941 – 20.12.2011

Быть голодным, но независимым сейчас не модно. Крутись как хочешь, но форс держи! Иначе тебя спросят: «Если ты не дурак, то почему такой бедный?» От этого вопроса попахивает мещанством и подлостью, ибо деньги липнут к хватам и пронырам, а поэты таковыми бывают редко. Давно замечено: чем талантливее поэт, тем он отрешённее от сует земных. В этом плане Александру Ананко равных не было. Худющий, как пустынный саксаул, ссутулившийся, медлительный и вообще тихий – он входил в писательский дом без малейшего смущения за потрёпанные, давно не мытые штаны, пыльные штиблеты и трёхдневную щетину на щеках. К такому Ананко все давно привыкли и не особо огорчались, что господин поэт – не комильфо. В буфете для него всегда находилась стопка-другая водки, салатик, чашка чая. Если угощальцев не было, он сам брал себе чай и пил с куском хлеба. Думаете, его унижало такое положение вещей? Ничуть! Он и за полноценный обед от щедрот товарищеских редко кому говорил спасибо. Выпивал, закусывал и молча уходил. Мне это даже нравилось отчасти: на каждый чих не накланяешься!

Временами дочь Александра Семеновича, Наташа, принималась усиленно опекать отца – отмывала, откармливала, наряжала в яркие спортивные костюмы и свежие футболки. Идиллический Ананко гордился собой недели две, а потом всё возвращалось на круги своя. Он любил выходить за рамки очерченного бытия, особенно, когда из Елани наезжал сельский песнопевец Виктор Ростокин. Разлучаясь лишь на короткие ночные часы, друзья бражничали вволю, благо ростокинский нагрудный карман не тощал наличностью, а о щедрости его можно легенды слагать. И вот ведь что интересно: с иными меж нашим народом и чашка чая шла в расчёт, а жадничать перед Ананко считалось неудобным. Почему так? Ответ прост: его любили и почитали за хорошего поэта, за весьма самобытную личность.

Со времён моей литстудийной молодости (1972, 1973 и т. д.) до 2011 года, когда Александра Ананко не стало, статус-кво хорошего поэта он никогда не терял. Об этом говорила Маргарита Агашина, это твердил Василий Макеев, с этим соглашались десятки других наших стихотворцев. Книги у Саши выходили регулярно, и юбилейное издание к своему 70-летию он планировал как избранное из уже изданных книг. Однако горькие обстоятельства его последних дней во многом план этот поломали. Правда, кое-что Ананко успел отметить карандашиком для включения в книгу, но уже неустойчивой рукой. Избранное, конечно, выйдет, но, может быть, в сокращённом варианте.