Открылась дверь. Зашаркало. И, войдя на кухню, остановилось.
– Это кошка?! – удивленно спросил «силуэт», которого теперь не было видно.
Кошка-кот, вначале не замеченная, остервенело пожирала котлету, как будто встречалась с котлетами первый раз в жизни. Но, очевидно, так оно и было.
Боже, он что, кошек никогда не видел и не может отличить кошку от гиппопотама?!
– Нет, это метафизика! – нагло ответила Ира, делая большой глоток вина из пакета.
– А… А я Анри!…В миру Генрих!
Ира поперхнулась.
И обернулась.
Перед ней собственной персоной стоял Генрих. Он успел переодеться и был в тренировочных штанах, майке «Рамонес» и старых кожаных больших тапочках.
Такой же рыжий, как и худрук. «Наверное, у них дресс-код такой, -усмехнулась про себя Ира.– Хотя нет. Не такой же… У худрука волосы крашенные, ядовитые, искусственного оттенка, а у этого естественные, медно-мягкие. Приятные… Ишь, какими завиточками падают на плечи!»
– А я Ирэн! – дожевывая «сендвич», с набитым ртом сказала Ира и протянула руку.– Под Джоуи косишь? – кивнула глазами на майку.– Похож! Такой же худой!
– Да… спасибо… мне говорили… – пробормотал Генрих-«силуэт», покраснел и отвел глаза.– Надо было нижнюю створочку открыть. Для поддува. А потом закрыть!
– Да я знаю! Только забыла! – Ира не знала и поэтому ничего не могла забыть. Она вообще не поняла, о чем речь. Ей было не до этого. Она смутилась. Вино чужое пьет, чревоугодничает чужой пищей, кошку-кота принесла… И этот еще бормочет что-то…
– Знаете что, а давайте вино пить! – как-то честно, по-детски сказала Ира.
– Давайте! – улыбнулся и оживился Генрих.– Если что, я еще сбегаю…
Быстро раздвинули старый столик, сделав его в два раза больше. Ира, показав себя хозяйкой, накрыла его неизвестно откуда появившейся скатеркой, разогрела макароны с котлетами на плите, порезала в салат огурцы- помидоры, разлила по вымытым чайным чашкам вино.
Выпили… И молчали…
Нельзя было ни в коем случае сказать, что разговор, так сказать, не клеился, нет! Оба безумно хотели говорить друг с другом, но… но… в общем, но…. Как двум водоемам мешает слиться небольшая, но крепенькая плотина.
Анри время от времени чуть взбрасывал голову, словно что-то вспомнив, хотел поделиться с Ирой. Затем, уже открыв рот и встретившись взглядом с Ирой, которая тоже чуть напрягалась, и имела такой вид, будто Анри сейчас произнесет какое-то откровение, которого она долго и мучительно ждала, но ее сосед застывал в тот момент, когда, казалось, с его губ слетит фраза… Затем медленно закрывал рот и стыдливо опускал глаза в пол, будто он совершил нечто несусветное, недозволенное и неприличное, и теперь раскаивается в этом.