Налетел волчком-ураганом, ударил залихватским вихрем по горе Лихой Ветер и прорвался внутрь пещеры. Не испугался неприятеля Принц, но слаба и тщедушна была его пленница – любой порыв ветра и она потухнет. Встал на пути неистовой бури Камень, прижал к себе прелестную Пламень, заслонил своим могучим телом, и не причинил Ветер им обоим никакого вреда. Покружил, поревел и убрался восвояси. С изумлением взирала Дева на своего спасителя: не было в ней больше слабости, крепость переняла она от защитника. Но холодны по-прежнему оставались обсидиановые очи, лишь агатовой слюдою покрылся лик Принца.
В ярость пришла Огненная Матерь, не удалось ей наказать обидчика. Тогда взмолилась она к Тверди-Земле, обрушить белую гору, но та отказала Огню – подобно Матери, любила она Камень, одного из сыновей. Не желала Твердь гибели Принца.
Вовсе обезумела в жажде мести Матерь, призвала она Безмерную Воду и упросила ту залить водами белую гору. С алчным удовольствием согласилась Вода, давненько ей желалось поквитаться с Твердью, издревле мечталось ей полноправно владеть миром, целиком погрузив его в свои безграничные воды.
Нагнала воды Безмерная, заполонила ими сушу, подобралась к белой горе и проникла в тёмную пещеру. Не мог на сей раз Камень-Принц заслонить собою Пламень, отчаяние овладело им, и тогда молвил:
– Не сумею я охранить тебя на этот раз. Могу лишь отдать своё тело тебе, чтобы укрылась ты в нём от смертельных вод. Прими мой дар и живи.
– Но как же ты сам? – испуганно прошептала Дева. – Разве не погибнешь, когда моё пламя проберётся внутрь тебя?
– Никому неизвестно, что станется, – отвечал Камень, – прошу, не медли, спасайся. Иначе и мне жизнь не мила без тебя.
Обхватила его тогда Пламень-Дева крепко-крепко. Ощутил Принц, как жар проникает в каждую частичку его твёрдого тела, впервые живое тепло растеклось по его безжизненным венам.
– Ты желала знать, зачем я выкрал тебя? – слетели последние слова из каменных уст. – Из-за этого! В тебе та жизнь, которой у меня никогда не было.
Очи его посветлели и озарились солнечным светом, вопль вырвался из груди, и забилось сердце. Пламень никогда ещё не чувствовала подобного идеального единства, даже безудержные пляски с сёстрами не шли в сравнение, то были бледные отголоски былой радости. Покой и гармония в сердце Принца мешались со страстью и нежностью. Ничто во всём мире более не способно было одолеть хрупкий лоскут пламени, навредить ему, загасить его – каменные рёбра, за которыми укрылась Дева, стали новым нетленным очагом. Жар Пламени бежал по каменным венам Камень-Принца, светоч пылал в его очах.