* * *
У «Эль Сола» экскурсантов встречала увеселительная труппа: кто-то ряжен мышкой Минни, кто царем зверей, кто в греческий костюм. Георгий Дмитриевич узнал певицу, да собственно, у нее на расшитой жилетке была приколота табличка “Elena. Singer”; и он обрадовался ей, как старой знакомой:
– Здравствуйте!
Елена удивленно взглянула на него. Теперь она глаз не опускала, как на сцене, не прятала, они были матово-зелеными. Она махнула рукой:
– Ах, да… Катя говорила… Здрасте. Понравилось?
– Масса впечатлений. А что вы пренебрегли? Или вам не полагается?
– Что вы. Я все это уже видела-перевидела. Мне эти древности давно кучей дряхлости кажутся. Как в антикварной лавке.
– Однако… – озадачился Георгий Дмитриевич, – тогда вся планета – антикварная лавка, туризм в ней – торговец-антиквар, – а про себя подумал: «Диалектическая барышня. Небось, с пятого, а то и с третьего раза мне тоже так показалось бы».
Наконец, Георгий Дмитриевич и отец Александр встретились за столом в «Коралловом кружеве». Обменялись вежливыми улыбками, чуть ли не потирая руки в предвкушении интересной компании. Подумали: «Грек». «Испанец». «А может, англосакс?»
– Хау а ю? – спросил Георгий Дмитриевич.
Отец Александр благодушно кивнул.
– Фром вэа ю а? – тоже кивнул Георгий Дмитриевич, но усомнился «ю а» или «а ю» и уточнил, – Дойчланд, Франс, Ингланд?
Отец Александр отрицательно качал головой, мол, простите, никак нет.
– Россия, – в завершение перечня кивнул он с опаской.
– Ба-атюшки! – развел руками Георгий Дмитриевич. – Какой шел, такой и встретился!
– Русский, русский, – с облегчением перекрестился священнослужитель.
– Русский русский? Не русский молдаванин, армянин или кто еще?
– Нет, нет, как есть русский, чистый лапотник, из Подмосковья, хоть и поповского сословия. С вашего позволения, отец Александр, в миру Езерский.
– Батюшка! – совсем восхитился Георгий Дмитриевич.
В избытке эмоций новые знакомцы погрузились во вкушение поданных блюд: ягнятины на ребрышках и розового пюре.
– А вы по какому направлению в Подмосковье обитать изволите? – после некоторого удовлетворения голода и эмоций промокнул губы салфеткой Георгий Дмитриевич.
– По Можайскому, – с готовностью отвечал отец Александр, радуясь завязке разговора. – Под Рузой, деревня Oшмётово, может слыхали?
– Как же, как же… У вас там где-то генерал Доватор погиб.