В кассовом зале было сумрачно и пустынно, пожилая кассирша дремала за стеклом, будто рыба в аквариуме.
На вопрос Окладина, нельзя ли доехать до Ярославля на проходящем поезде, она зевнула, прикрыв рот ладонью, и бесстрастно заявила, что надеяться на это – пустая затея, отпускной сезон в самом разгаре.
Не выпуская из рук поклажи, не зная, что предпринять, мы растерянно топтались посреди гулкого зала.
– Может, договориться с проводницей, – неуверенно предложил я попутчикам.
– Увы, подобными способностями не обладаю, – откровенно признался Пташников. – Как теперь принято выражаться – некоммуникабельный, а если проще – непробивной.
Я подумал про себя то же самое, но промолчал и с надеждой ждал, что скажет историк.
– Попробовать можно, но где гарантия, что получится? – резонно рассудил он. – Так можно на перроне всю ночь проторчать. Нет, это не выход.
В грязные стекла высоких окон зала ожидания бились черные мухи, на буфете висел амбарный замок, с информационного плаката «Их разыскивает милиция» уверенно, словно фотографировались на Доску почета, смотрели уголовники-рецидивисты.
Свободных мест не было – на жестких деревянных скамейках, положив под головы рюкзаки, вповалку спали школьники-туристы в залатанных джинсах. У ребят были такие усталые, измученные лица, что мы не стали их будить и вышли на привокзальную площадь.
Прогретый за день воздух пах угольной гарью и дорожной пылью. Напротив вокзала темнели окна закрытого гастронома. У неказистой дощатой автостанции, надеясь на попутную машину, маялись последние запоздавшие пассажиры. Нам надеяться было не на что.
Окладин предложил попытать счастья в гостинице – не всю же ночь бродить вокруг вокзала.
Мы с Пташниковым только вздохнули удрученно, не веря в удачу, уж такой нескладный день выдался. Но ничего лучшего посоветовать не могли и пустынной широкой улицей направились к центру города. Дорогу Окладин знал, как сказал нам – бывал здесь проездом.
Несколько лет назад, когда еще учился в техникуме, я был в Александрове на производственной практике, полгода работал на телевизионном заводе, в заводской газете был опубликован мой первый рассказ. Сейчас память о тех днях как бы подернулась дымкой, многое забылось, да и Александров за эти годы изменился, расстроился.
Несмотря на усталость и неопределенность нашего положения, настроение мое улучшилось. Не такие ли вот неожиданные повороты судьбы и заставляют нас до самой старости с любопытством вглядываться в будущее?