Он помедлил, сообразив, что ляпнул по-солдатски не то вот при них, при младших офицерах.
– Господа, это к вам не относится! – поправился он.
«Этот, как и папа Юлий, наломает дров! Точнее, переломает многим кости!» – пронеслось у Понтуса.
– Гугеноты[20]? Они – враги нации! – заявлял безапелляционно Монлюк, когда разговор заходил о политике.
Рассказывая что-нибудь, он обычно горячился, сверкали белки глаз из-под его чёрной кожаной маски. Эту маску он снимал редко. Его изуродованное, покрытое боевыми шрамами лицо выглядело ужасно, отталкивающе…
– Мы, Монлюки, из фамилии Монтескьё д’Артаньянов, известны всем в провинции Гиень, что рядом с Гасконьей!.. Но что дала нам знатность и известность? Да ничего! – воскликнул генерал, грубо оттолкнул от себя кабатчика, подошедшего к нему, чтобы наполнить его пустую кружку. – В семье десяток ртов, таких как я! А денег – кот наплакал! Всего одна тысяча ливров[21] дохода!.. Вот я и ушёл на службу, как только чуть-чуть подрос!..
Понтус подумал, что и он сам из такой же семьи, как и генерал.
– У меня есть брат, Жан! Младше меня на год! – продолжал генерал. – Тоже рано ушёл из семьи!.. Сейчас он епископ! Служит при дворе у Екатерины Медичи в советниках!.. Умный – ужас! Но дохляк, «Хромоножка»! В детстве покалечился! Когда мы играли в рыцарей, на скотном дворе, он упал с крыши сарая и сломал себе ногу!..
«Они, гасконцы, все хвастуны!» – вспомнил Понтус, как говорили о соседях в его родном Лангедоке…
К новому году в городе начался голод.
Монлюк же потребовал себе на одной из встреч с городской верхушкой диктаторских полномочий.
– Чтобы справиться со сторонниками императора! Они передают в лагерь маркиза всё, что происходит в городе! Избавиться надо и от дармоедов, которые не хотят работать на земляных брустверах, а только жрут! Надо выгнать их из города!.. Кроме того, собрать всё продовольствие в одно место, приставить охрану и выдавать только по списку тем, кто трудится на защите города! Для проведения этих мероприятий, строгого наказания ослушников, прошу диктаторские полномочия на три месяца!.. И я клянусь погибнуть с вами, кого обязался защищать!..
Получив эти полномочия, он сразу же составил список дармоедов, как выражался он, не стесняясь присутствия городских властей. И он выгнал из города первые две с половиной сотни всех без исключения стариков, детей и женщин. В ответ на это он получил от Строцци письмо, в котором тот отговаривал его от таких крутых мер.