Вечером в этот же день, за бутылкой вина, отдыхая, Клютен рассказал ему сплетни об этом епископе, младшем брате генерала. Тот в Стамбуле публично поносил турецкие власти, накидывался на них с дерзкими требованиями уступить то или иное французской стороне.
– И это там, где наши дипломаты только просили, и весьма униженно!..
Турки истошно завопили, умоляя короля: не присылайте к нам больше таких языкастых!.. И если во Франции нет других людей, с мозгами, тот лучше никого, чем таких!..
– Пройдоха! – произнёс Клютен с тёплым чувством. – Неслучайно Екатерина Медичи держит его при себе как советника!
Прозвучало это с искренним восхищением талантом умного, изощрённого и циничного дипломата-епископа.
Понтус высказал предположение, что Монлюк сломает в переговорах «лордов конгрегации».
– Здесь турок нет! – лаконично заметил на это Клютен.
Опорожнив достаточно бутылок с вином к концу этого вечера, они в откровенной беседе прощупали друг друга, и это сблизило их.
На следующий день они, гвардейцы Клютена, видя слабость неприятеля, осмелели, стали делать вылазки, беспокоя англичан, протестантов и наёмников, оказавшихся у них тоже…
Так прошли ещё два месяца вялых боевых действий.
По французскому гарнизону прокатился слух, что королева-мать опасно заболела.
Да, многие годы борьбы за регентство с тем же Джеймсом Гамильтоном, протестантами, а теперь и последняя, уже открытая война с лордами «конгрегации» и англичанами, подорвали здоровье Марии де Гиз.
Клютена срочно вызвали в замок к королеве. Туда он явился со своими капитанами: Харбиргесом, Понтусом, Антуаном, Джейном, проверенными, надежными его соратниками по оружию.
В замке, в тронной палате, они увидели Марию де Гиз всё так же на троне. Хотя и было заметно, что она больна, и безнадёжна. Тут же, неподалёку от трона, стоял её личный врач, готовый в любую минуту помочь ей.
В палате были её сторонники: бароны, графы, священники, придворные… Мелькнуло лицо и епископа Жана де Монлюка…
Но что поразило Понтуса, так это то, что в палате присутствовали и конфедераты, противники королевы. Тот же лорд Мортон Дуглас, граф Арджил, лорд Джеймс Стюарт…
Мария де Гиз встречала каждого входящего приветливой улыбкой, с усилием, похоже, справляясь с болью, съедающей её болезни, сохраняя на лице спокойствие, подобающее её сану. Когда палата заполнилась, явились все приглашённые, она произнесла краткую речь.