.
Император Николай II был цельной натурой. «,Доподлинно известно, что он всегда начинал и заканчивал свой день молитвою. В великие церковные празднества он всегда приобщался, причем смешивался с народом, приступавшим к великому Таинству, как это было при открытии мощей преподобного Серафима. Он был образцом целомудрия и главой образцовой православной семьи, воспитывал своих детей в готовности служить русскому народу и строго подготовлял их к предстоящему труду и подвигу. Он был глубоко внимателен к нуждам своих подданных и хотел ярко и близко представить себе их труд и служение…» (Архимандрит Константин (Зайцев).[44]
Глубокая вера не мешала Императору оставаться веротерпимым человеком в лучшем, православном смысле этого слова. Все народы его Империи, независимо от их веры, были ему близки. Николай II прекратил гонения на старообрядцев, принимал депутации представителей мусульманского, буддистского и иудейского духовенств, живо вникал в нужды иноверческого населения.
«Важно то, что Русский Государь воспринимался носителями традиционного мировоззрения, независимо от их конфессиональной принадлежности, как полностью соответствующий определенным священным понятиям Миродержец. В 1908 году Государю Николаю II от Бакши буддистов-калмыков Дона была поднесена драгоценная мандала. <… > Уникальность этого дара состояла не только в его ценности, но и в духовной мотивации этого дарения, как ритуального подношения бесконечно почитаемому Царю, покровительствующему буддизму. <… > Накануне и во время первой мировой войны на Русского Царя с надеждой смотрели представители всех традиционных религиозных меньшинств на Востоке: иранские зороастрийцы, члены древнехристианских церквей, и несториане, и монофизиты. С Русской Церковью мечтали соединиться христиане ев. Фомы в Индии. Дело в том, что феномен Русской Монархии сверхэтичен и сверхисторичен» (историк С. Илюшин).[45]
Один палестинский араб-мусульманин, уже после свержения и убийства Царя, говорил одному русскому: «Не думайте, что русский Царь был только русский. Нет, он был также и арабский. Царь – всемогущий покровитель и защитник Православного Востока. Пока Он жил, миллионы арабов жили в мире и безопасности».[46]
«Православный человек, с которым соприкасаются иные народы, носит в себе нечто, для всех духовно привлекательное, он духовно чуткий человек. В этой сущности Православия и православного человека и лежит основа русского империализма и умения присоединять к себе народы, не калеча их. Инородцы иногда, может быть, даже больше русских любили их идеалы, например, идею Белого Царя, идею, конечно, чисто святорусскую»