– Как ты хочешь?
– Хочу…
– Чтобы я встал.
– О-о. – Я откашливаюсь. – Прямо здесь будет хорошо.
– Я не пересвечен?
Есть немного, но я не доверяю сейчас сама себе, чтобы попросить его куда-нибудь передвинуться.
– Я могу и сесть, – предлагает он.
– Лучше просто ложись или. – Я резко останавливаюсь, когда до меня доходит, что я сказала. Вот дерьмо. Или сядь. Сидя будет прекрасно. В общем, как угодно.
С легкой загадочной улыбкой он идет к ковру в центре комнаты и ложится посередине огромного солнечного луча.
На панно изображена девушка, смотрящая на парня, и ее кожу ласкают языки голубого пламени.
Скрестив ноги в лодыжках, Оливер складывает руки за головой и закрывает глаза.
Член.
ЕГО ЧЛЕН.
Это все, что я могу видеть.
Он там, под его боксерами, наполовину твердый и, очевидно, не обрезанный; он как продолжение линии его бедра.
Господи боже мой.
Он большой. И если станет тверже, то может выбить женщине все зубы, когда он трахнет ее рот.
Я склоняю голову, а моя рука зависает над бумагой. Почему он почти твердый? Такие мужские штуки случаются всякий раз, когда их рисуют? Вероятно, так. А каково это – потрясающе или дико неловко?
Думаю, у Оливера первый вариант, потому что вы только посмотрите на него, ну то есть я имею в виду его самого. Оливера, конечно.
– Лола? Ты в порядке?
Точно. Ему ведь слышно, когда я не рисую. Я усаживаюсь на диване поудобнее и начинаю порывисто прорисовывать каждую деталь его тела: темные волоски на ногах, лепнину мышцы бедер, глубокие бороздки у бедер и да, его очертания под тканью боксеров.
Я изрисовала десятки страниц, чтобы ухватить каждый штрих и позже выполнить в цвете. Мои руки перепачкались углем, а пальцы онемели от быстрой и напряженной работы.
– Перевернись на живот, – прошу я.
Он делает, как я сказала, и я успеваю поймать момент, как напрягаются мышцы его бедер, когда он резко приземляется на ковер. – с инстинктивным выпадом вперед.
Каждый мускул в моем теле сжимается в ответ: умоляющее желание улететь за пределы Галактики.
Слева я замечаю шрам, пересекающий несколько ребер.
– Что это за шрам?
– Упал с велосипеда в ту первую поездку, – бормочет он, имея в виду «Разъезжай и Сооружай», когда он познакомился с Анселем и Финном и они вместе колесили по Штатам и строили по пути дома для малообеспеченных семей.
Шрам довольно