Но приключения шли по нарастающей. Сержантик привез нас в штаб, сдал бумаги и слинял, перекрестившись, что все обошлось, и ему не влетело. Была суббота. Мы сидели на плацу, без еды, без воды, никто не подходит, ничего не командует. Попытка обратиться к проходящим офицерам закончилась ничем – суббота, начальства на месте нет. Среди нас оказался парень, прослуживший год, а значит более тертый. Куда-то сбегал, с кем-то договорился, и нас после поверки тайком провели в столовую, дали хлеба. Потом запустили в казарму, и мы до подъема устроились на полу. Утром мы снова разместились на плацу. Но тут нас стали гонять офицеры, потому что беспорядок! Сержант и я, как самый взрослый, двинулись в штаб. На раз третий удалось пройти и найти дежурного по части. Он все понял, заочно отматерил сбежавшего сержантика, который чего-то не доложил кому надо. Но решение дежурный принял правильное: назначил старшим сержанта, составили список, всех пристроили на кормежку в столовую и на ночлег, хотя и опять на полу. В понедельник выдали всем сухпай на три дня, распределили по частям. Я получил проездные в г. Теджен, в учебный батальон.
Прослужил недолго: гепатит не дремал, и на два месяца я загремел в госпиталь. Находился он в Марах, лечили здесь витаминами, жили в огромных солдатских палатках с двумя печками. Топливо воровали на станции за забором: то уголь, то саксаул. Там же и встретили Новый год. Прибыл в часть в феврале. Здесь тоже все устроилось, стал комсоргом батальона, выделили в штабе каптерку. И служба была однообразной: дежурство по штабу, как говорилось «через день на ремень». Приказы до офицеров доводить, следить за поливкой газонов и утром не проморгать приход командира батальона и начальника штаба. Остальное время – спи-читай. Из развлечений вне дежурства можно назвать только утреннюю пробежку – 3 км до Теджена и обратно, все это от скуки. Хотя там же бойцы из «учебки» медиков таскали на себе друг друга, тренируя выносливость и готовность вытаскивать раненых. Весь гарнизон был учебным. Готовились все кадры, в том числе и нашим батальоном, исключительно для 40-й армии. Танкисты, медики, шоферы, ремонтники – всех забирал Афган. Иногда приходилось успокаивать куражившихся старослужащих, которых мордовали год назад такие же хлопцы. Не раз прятал в каптерке дембельские альбомы, когда комроты наводил порядок и грозился все пожечь. Комсорга не проверяли: не положено. К тому же я уже год ходил кандидатом в партию, а это тоже играло роль и немалую.