Тряслись в двадцатом трамвае до «Пролетарской» (ведь ни «Кожуховской», ни, тем более, «Дубровки» тогда ещё и в помине не было)1. Майор, формально распустив нас ещё на остановке, уселся в голове вагона и всю дорогу игнорировал наше присутствие, в то время как мы, четверо молодых оболтусов, оживлённо перебалтывались, болтаясь без дела на задней площадке.
Вернувшись, как ни в чём не бывало, домой, словно из какой-нибудь штатной командировки в ближайшее Подмосковье, я для начала навернул бабулиного борща. Ломоть ароматного круглого «Московского» оттенил своими вкусными корочками раскрасневшуюся от свёклы капусту и разваренную картошку. Бабуля придвинула чашку с компотом, присела на табурет, и теперь подробно рассматривает, как я ем. Дождалась момента, когда я вытер рот рукавом, и принялась расспрашивать меня про армию.
– Армия, это такое дело… – попытался рассказать я, прищёлкивая языком, который всё ещё боролся с налипшими на зубы остатками урюка из компота. – Это такое дело… Ну, в общем, спрятались мы на угрешке в спортзал, как майор нам велел. Чтобы отсидеться, кто бы нас ни вызывал. А он нас типа сам найдёт, когда приедет… Ну, и там на матах заснули… Майор, как выяснилось, четыре часа нас искал, нигде найти не мог. Мы ведь к девяти утра из военкоматов подъехали, а майор, оказывается, уже в начале десятого там был. Ну, пожурил нас, конечно. Вот, домой отпустил…
– И что ж теперь-то? – недоумённо полюбопытствовала бабуля.
– Теперь – завтра утром. Станция метро «Ленино»2. В центре зала.
– Поди ж ты…
Я чмокнул бабулю в щёку, поблагодарил за вкусный обед и поплёлся в комнату собираться на тренировку. Раздался телефонный звонок. В трубке – Машка.
– Ты дома?
– Дома.
– Почему? Тебя комиссовали? – стебётся Машка.
– Пока ещё нет, – оправдываюсь я. – Просто отпустили на побывку. А ты откуда знаешь?
– Мамка тебя видела. Ты вверх по эскалатору на «Рижской», она – вниз. Звонит, вся такая, с работы: боец твой, говорит, на квартиру вернулся, напрасно ты его вчера столь задушевно проводила. Ржала мне в трубку.
– Тут она права, – солидаризируюсь с её мамашей. – Действительно, напрасно. Что сподвигло тебя на подвиг… чёрт, коряво выразился… э-э-э, лишиться, так сказать, презумпции невинности?
– Козёл! – обиделась Машка.
– Уж не собираешься ли ты ждать молодого бойца два года?