Я замерла с вилкой в руке. Роман Григорьевич – это имя моего папы. Верхов – фамилия его лучшего друга, мужа тети Марины.
Маша и Лена закашлялись.
– Ой, Машка, ты чего меня пинаешь? – Кристина потерла ногу под столом.
– Ты руки не помыла, Кристина, перед едой нужно мыть руки, – зло сказала Маша – пойдем, я тебя отведу.
Маша встала и повлекла за собой недоумевающую Кристину в направлении туалета.
Лена вздохнула.
– Не слушай ее, Майя, – Кристина еще не отошла от отпуска, несет какую-то чушь.
Я сидела, как будто меня окатили холодной водой.
– Она говорила про моего папу? Верхов – это Игорь? Он был другом моего папы…
Лена снова вздохнула.
– Майя, говорю тебе, не бери в голову. Кристина не любит Верхова. Твой папа… ведь было расследование. Доказано, что это несчастный случай. Так можно договориться, что и за клевету посадят в тюрьму. У Кристины просто язык без костей. В каждом офисе всегда ходят разные сплетни. Учись не обращать на это внимание. Если бы Кристина знала, кто ты, она бы не стала бросаться такими бредовыми фразами.
Когда из туалета вернулись Маша и Кристина, нам как раз принесли обед, и все в молчании принялись есть огуречный гаспачо.
После обеда я углубилась в перевод и старалась больше ни с кем не разговаривать.
Сотрудницы тоже взялись за работу и вели себя тихо: видимо, им было неудобно за разговор в кафе.
Вечером мы с тетей Мариной поехали на вокзал, где я договорилась встретиться с Димкой. По пути мы зашли в пару магазинов, и я купила деду два новых детектива, бабушке – комплект новых кухонных полотенец, а Зевсу – игрушечную мышку.
«Димке куплю в поезде мороженое», – решила я.
Четверть моего первого гонорара была потрачена. Грело душу то, что работа для меня была, и на выходных я планировала заняться следующим переводом.
На перроне вокзала ощущался всеобщий людской настрой на предстоящий отдых. Когда поезд поехал, мы с братом с наслаждением откинули головы на спинки сиденья, подставляя лица под ветерок из открытого окна.
***
Бабушка встретила нас домашними пельменями. Каждый раз, когда я клала в рот пельмень, она не могла дождаться, когда я прожую и отвечу на ее очередной вопрос о моей «сиротливой» жизни в городе. Я с набитым ртом усиленно уверяла ее, что живу лучше всех, питаюсь здоровой пищей, перехожу дорогу только на «зеленый» и одна по городу не «шатаюсь».