– Дрон, от этого нытья тебе лучше не станет.
– Кума, не навязывай мне свои загробные серенады.
Мутча веселил наш разговор. Линда все-таки обалденная девчонка, хотя мы очень разные. Если бы меня спросили, с кем мне было тяжелее всего расстаться, когда я уезжал в Питер, я бы ответил: с Лин и с Данчером.
– Играешь где-нибудь? – подмигнул я.
– В «Фантоме». Слышал?
Я помотал головой.
– И славно!
– Что, чудики в черных сутанах, увешанные «анкхами» и раскрашенные, как жрицы любви?
Линда швырнула в меня ложку. Я поймал ее на лету.
– Очередной псевдоготический бэнд с ломаным английским и девичьими завываниями? – не отстал Мутч.
Лин сказала, что нам не удастся ее разозлить, как бы мы ни старались. Она относилась к тому замечательному типу людей, общение с которыми всегда в радость, а молчание не тяготит (за исключением утра после ее дня рождения, но это единичный случай).
Часов в девять Мутч куда-то ушел.
– За дозой? – шепнула Лин, когда за ним закрылась дверь.
– Не волнуйся, он не прячет дурь в моей квартире, – улыбнулся я.
– Можно подумать, ты искал!
Не нашелся с ответом. Когда молчание затянулось, я признался, что люблю, когда Лин меня навещает, и попросил ее заходить почаще.
– Дронов, ну тебя, вечно ты меня смущаешь!
– Извини…
Посмеялись, а потом стали говорить обо всем на свете, как ни в чем не бывало. Разве можно чувствовать себя одиноким, когда тебя окружают такие люди?
18 февр., пон.
Выходные прошли ужасно: так надоело лежать дома, захлебываясь кашлем! С удовольствием потащился в универ. Погода почти весенняя, свежий воздух мне на пользу.
В универе встретил Арсения. После лекций зашли ко мне, я накормил Сеню обедом собственного приготовления, далеким от совершенства, но гость неприхотлив. Мутч уехал на выходных, решил вернуться домой.
– А кто у него дома? – спросил Сеня.
– Мать, – ответил я, – отца он не знает. То ли он их бросил, то ли умер.
Честно, я рад, что он уехал – иногда не знал, как себя вести с ним, и это напрягало. Теперь есть возможность побыть одному. Можно позвать ребят, посидеть вечерком. Соскучился по ним.
В семь пришли Данчер, Линда, Сеня, Дэн и даже Риз. Кто-то принес пива и печенья (отличное сочетание!). Пока Дэн и Риз обсуждали философию Монтеня, Сеня с Данчером терзали старый телевизор, мы с Линдой ушли на кухню, и я спел ей слезливую муть, которую написал об Иоланте.