Сеня ничего не хотел слушать про футбол вечером, про то, что я не желаю никого видеть и ни с кем общаться…
– Слушай сюда: если нестарый, симпатичный чувак сидит в субботу дома и ждет вечера, чтобы посмотреть матч, то… – Сеня повращал глазами, подбирая слова, – он находится в очень плачевном состоянии.
Спорить я не стал.
– А вы не могли бы оставить меня в покое? – спросил я, тая глупую надежду на положительный ответ.
– Нет, – Астахов был категоричен, – не можем. Особенно Линда.
Я засмеялся. Апостолы Петр и Павел были очень разными, особенно Павел!
– В восемь мы с Лин за тобой зайдем. Попробуй только удрать! И еще: приведи себя в порядок, все-таки…
Ровно в восемь Линда и Сеня пришли ко мне. Голову я вымыл, как и обещал. Напялил серый свитер и относительно новые джинсы. Линда выглядела необычно в длинной черной юбке и оранжевом вязаном джемпере, который красиво оттенял ее бронзовую кожу. Только Сеня верен себе и не потрудился сменить клетчатую рубашку на что-то более презентабельное. Уж не знаю, что это за «настоящие люди».
Место тусовки на отшибе, и ехать пришлось битый час. Найдя нужный обшарпанный дом, мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в хилую дверь. Открыла молодая угловатая женщина и впустила в чистенькую тесную прихожую, заставленную обувью всевозможных моделей и размеров. В гостиной не протолкнуться, но оказалось, забиты и остальные комнаты.
Мы втроем плюхнулись в большое кресло. Линда рассказала, что квартира принадлежит супружеской паре – Маше и Владимиру. Они очень образованные интеллигентные люди, а это сборище – их друзья (и знакомые их знакомых). Собираются они тут регулярно и ведут философские споры. Кто-то из начинающих литераторов зачитывает рассказы или стихи, некоторые играют на рояле… в общем, понятно. Маша – троюродная сестра Линды.
Люди как люди: бледнолицые философы, пылкие мужланы, молчаливые астральные путешественники, самодовольные дамы, курившие, как паровозы, и почему-то уверенные, что сигарета придает им экстравагантный вид. Глотка свежего воздуха я не ощутил, ни в прямом, ни в переносном смысле. Я общался и был открыт всему новому, но почему-то душа этого нового не получила. Зато старое накатило: здесь оказался Энди – гитарист, место которого я занял, когда он ушел из группы Данчера. Кажется, он совсем не рад встрече: смотрел волком и поздоровался сквозь зубы. Странно как-то…