Ничто на свете не бесит меня так, как звонок в дверь (и по телефону), когда я играю. И остается каких-то два соло до конца! Это как вспышка света среди ночи, когда мирно спишь. Наверное, я даже зарычал от досады и отбросил гитару на кровать. Щас урою того, кто пришел!
На пороге стояла Катя! Ррррр!!! Я старался быть воспитанным. Что ей понадобилось, да еще в такое время?
– Просто захотелось тебя навестить… Я думала, здесь, как всегда, полно народу, и я не помешаю.
– Я один, – буркнул я.
Я знал, что никакого смущения она не чувствует – просто пытается состроить из себя скромницу.
– Заходи, – я отошел от проема и пропустил ее.
Весело смотреть, как она нарочито медленно разувалась и изящно снимала куртку. Я даже простил ей вторжение в музыкальные пространства.
Свет горел только на кухне, где мы и расположились. Я налил чая. О чем будем говорить? Что у нас общего? О «настоящих людях», о Сене, о музыке? Я узнал, к «настоящим людям» Катя попала случайно: пришла вместе с парнем, с которым потом рассталась, но ходить к философам не перестала – прижилась. Сеня Кате нравился только как друг – она призналась, что они и не целовались ни разу. В музыке Катюша предпочитает готику, дум-готику или что-то типа этого: Macbeth, Sunterra, Evenfall… Из великого множества моих любимых групп она знала только Metallica и Nirvana – их, наверное, невозможно не знать. Чуть более легендарные Rainbow, Sabath и Led остались для Кати неизвестными. Такое впечатление, что человек не сам выбирает музыку, а слушает то, что ему навязали либо мода, либо компания.
Она попросила сыграть что-нибудь. Оказалось, это легко и приятно – она абсолютно не слышит ошибок, таращится на мои руки с видом знатока. Уморительная девчонка. Я играл кое-что из репертуара Армика и Сантаны – она о таких не слышала. Конечно, я не выдавал чужие работы за свои, но видимо, мои лекции ее утомили. Она засыпала на моей кровати.
Я отставил гитару в угол, сел рядом с Катей. Мы долго смотрели друг на друга молча. Она улыбалась – немного кокетливо, а я почти беспристрастно и нагло разглядывал ее.
– Сколько тебе лет? – Не хочу, чтоб меня привлекали за совращение малолетних.
– Восемнадцать, – ответила она, – можешь не волноваться, Дрончик.
Была мысль сказать, как меня на самом деле зовут – передумал. Зачем? Еще перепутает с кем-нибудь.