Петру думать не хотелось вообще, но не думать он не мог. Он думал всегда и везде. Постоянно. Мысли сами рождались и нагло, отталкивая друг дружку, врывались в сознание, даже ночью. Ещё полностью не проснувшись, между сном и явью, лёжа с закрытыми глазами, а мысли, узревшие тонкую щель умственного рассвета, нахально бросались в светящийся проём.
Сейчас, когда они вдвоём молча нежились упоительной вечерней благодатью и близостью собственных сердец, стучавших в унисон такту космической гармонии, Петра, почему-то, захлестнула ностальгическая волна воспоминаний. Кадры его жизненной киноленты прокручивались невидимым механиком, а из глубин душевных недр к горлу подкатывал ком необъяснимой тревоги. Это чувство, сродни животному инстинкту или сверхъестественной человеческой интуиции, появлялось у него всегда перед грозившей опасностью. Но Пётр прекрасно знал, что это не инстинкт и не интуиция. Это чувство гораздо сильнее и инстинкта самосохранения, и типичной интуиции, предвещавшей несчастье. Оно не раз спасало ему жизнь. Это чувство имело противное, липкое и в то же время скользкое имя, знакомое всем и не уважаемое никем. Это был страх. Всеобъемлющий и поглощающий, часто превращающий человека в мразь.
Так было в Афганистане, когда «духи», вырезав часовых, подбирались к полевой казарме, именно страх поднял Петра среди ночи и заставил выйти в темноту, освещаемую луной, и поднять тревогу. Только он, страх, не позволил там же, в Афгане, попасть в западню его роте и не быть уничтоженной в окружении «моджахедами». Пётр был тяжело ранен. За первое он получил старлея и медаль, за второе – капитана и орден. Пётр был героем. Для всех. Но только он сам точно знал, кем он был на самом деле. Пётр с самого детства был трусом. Будто ген страха, если таковой существует, был врождённым и передавался по наследству.
У него не было веских оснований давать утвердительный ответ на этот спорный вопрос, как, впрочем, и категорично опровергнуть эту нелицеприятную гипотезу Пётр также не имел возможности, за отсутствием наглядных аргументов. Он сильно любил своих родителей, и думать о них плохо не хотел, да и не имел на это морального права. Они были добрыми и ласковыми, и Пётр не мог вспомнить ни одного серьёзного скандала. Папа работал на заводе токарем, а мама, на том же заводе, лаборантом. Родители для него всегда были примером, а это самое главное. Главнее было только то, что в нём жил неизвестно когда поселившийся трус.