– Какой чудесный вечер! – прошептала Любовь, не открывая глаз. – Может, потому, что он прощальный?
Какой страшный вопрос! Казалось, тоска и грусть всего мира накатила на душу Петра, заполонив собой всё душевное пространство, и поглотив все остальные чувства. В том числе и страх. Его не было. Даже в шкафу! Он это знал точно. Тоска по ускользающей любви убила непобедимый страх, но Пётр в эту минуту даже не придал этому особого значения.
Он вздохнул и грустно улыбнулся природной вечности и красоте. Всё мирское преходяще. Так, вроде, говорят? Верно говорят. В каком-то старом советском фильме про басмачей ему врезалась в память одна фраза, сказанная врагом советской власти, а значит – бандитом. Тот бросил её красноармейцу перед схваткой: «Здешняя жизнь – лишь игра и забава». В то время она ему понравилась, но потом Пётр понял, что это не так. Ложь, вбитая в сознание и заставляющая идти на смерть с минимальным чувством страха, а то и вовсе – без оного. Результат верен, неверна сама догма. Здешняя жизнь – это проверка человека на прочность. В первую очередь – духовную. В толпе идти на смерть легче, чем ступать на эшафот в одиночку, к тому же – непонятым и оплёванным. То, чего человек не понимает или это ему не выгодно, он инстинктивно или рассудочно отторгает, и, злобно шипя, кричит – распните его! И получается, что вся человеческая жизнь, это выбор – Человек ты или мразь?!
И будь сейчас на месте Петра кто-то другой, менее щепетильный в вопросах чести, столкновения, скорее всего, сумел бы избежать. По всему, драку не предполагали и идущие встречным курсом. Нагло уверенные в своём превосходстве, они лишь желали цинично развлечься. Их наглые и похабные шуточки и издёвки возмутили Петра, но он держал себя, что называется, в руках. Лишь вежливо предложил немедленно извиниться и убраться восвояси. Пётр всегда давал противнику шанс к отступлению. Один из них удивлённо спросил:
– Да ты, старый, совсем страх потерял?
Петра этот вопрос рассмешил.
– Ты даже, юноша, не представляешь, насколько ты сейчас прав! Буквально минуту назад он исчез. Не хотите последовать его примеру?
Но ребята не захотели. Люба вцепилась в Петра как клещами, на её глаза навернулись слёзы, она что-то шептала ему в ухо, потом умоляла тех оставить их в покое, чем вызвала новый поток оскорблений. Последней ядовитой каплей, убившей не только последние крохи страха, но и врождённый инстинкт самосохранения, послужила выходка одного из подонков, который бесцеремонно позволил себе проверить на упругость передние и задние прелести женщины, с силой схватив их руками.