– Прибей, солдатик, гардину. пожалуйста. Я тебя чаем напою с вареньем.
– Нет, чай исключается, – Я суров. – Ничего не надо. А гардину прибью – тут две минуты дела. Молоток есть.
Молоток – вот он, на табурете. Но не пошлёпаешь ведь в генеральскую квартиру в сапогах грязных. Снимаю их, портянки размотал – кроме, как босым, по паркету ступить грешно. А тут хозяйский собакевич тапочки в зубах подносит. Ничего не скажешь: вышколил генерал кобеля – впору ефрейторскую, а может быть, даже две сержантских лычки повесить. А тапочки-то ЕГО, большие, сорок пятый размер, наверное, утонуть в них можно, а других и нет в доме. Ну, да ладно.
– Может, чего покрепче? – спрашивает Фараониха. – Есть коньяк французский, мартель, ты, наверное, о таком и не слышал?
Я едва дюбель, который в зубах, не проглотил. Не слышал, конечно. Не пробовал. Ввдруг это провокация?
– Извините, хозяйка, не пью, спасибо.
Забил я дюбель, шторы повесил. Только уходить собрался – генерал персоной собственной. И как-то очень подозрительно меня оглядывает. А видуха ещё та была: без ремня, гимнастерка расхлебенена, а главное – в ЕГО обувке. В ЕГО тапочках размера сорок пятого.
А как бы отреагировал генерал, если бы застал меня за коллективным распитием коньяка французского?
Но нужно как-то из ситуации выходить. Поприветствовал я Фараонова:
– Здравие желаю, товарищ генерал! Извините, что в таком виде – дюбель забивал.
– Да, дюбель, всё правильно, – Фараониха подтверждает. – Забил, как надо. Это я его попросила.
Но всё равно неловко как-то.
Стал я одеваться. Гляжу: о Боже, горлышко с белой головкой из кармана шинели – торчком, как ракета из шахты, когда её к пуску готовят, только слепец не заметит!..
Да, видимо, после моего ухода были в генеральской семье крутые разборки.
Антрацит любил поспать
Однажды ночью, когда я нёс службу в штабе дивизии, раздался телефонный звонок: в автопарке горит что-то.
– Буди немедленно дежурного по части! – кричат в трубку.
Я с трудом растолкал офицера – спит, как медведь в берлоге.
– Автопарк горит.
– Автопарк?
– Да, автопарк?
– Горит?
– Да, горит.
– Ты меня на пушку берёшь?
– Да нет, в самом деле.
Удивляется:
– Какой автопарк?
– Наш автопарк.
Встал. Потянулся. Тут позвонили снова: все сгорело синим пламенем. Дежурный и вздохнул с облегчением. Лег и снова стал Морфея пасти. Небольшого росточка майор, смуглый, чернявый. Солдатня его за глаза Антрацитом звала.