– То тело не дышало, у него не было пульса, к тому же оно было окоченелым, – продолжал Огден, уже поглощенный своим рассказом. – До вскрытия, повторюсь, у него не было никаких признаков жизни. Остальные три тела тоже открыли рот и глаза, как только к их коже прикоснулось лезвие. Все до одного несколько секунд пытались дышать. Но это еще не самое, как Вы сказали «жуткое», – Огден сделал паузу, всматриваясь в закрытую дверь кабинета. В его глазах можно было увидеть недоумение, смешанное со страхом. – Патологоанатом чуть не получил инфаркт, когда одно из тел попыталось подняться, громко сопя.
На мгновение в комнате наступила тишина. Джеймс смотрел на шерифа, открыв рот.
– Такого не может быть… Вы шутите? – спросил Джеймс, но увидев, как Огден отрицательно покачал головой, добавил, – что все это значит?
– Врачи не смогли объяснить такого поворота событий. Для них это так и осталось загадкой. Когда я сам впервые об этом узнал, то, как и Вы, сначала подумал, что это шутка, – он посмотрел на Джеймса, ожидая встретить понимание. – В ту ночь все живое, что было в пригороде, погибло, кроме людей были мертвы все домашние животные. Даже их не пощадили. Какая судьба постигла пропавших людей, можно только догадываться. Но я не думаю, что с ними они были добрее, чем с остальными.
Огден замолчал, он взял пачку сигарет со стола и, открыв ее, протянул Джеймсу, но тот вежливо отказался. Джеймс снова отчетливо ощутил этот противный запах, а предстоящие действия Огдена не сулили ничего хорошего. Вскоре шериф закурил, и в воздухе перед ним появилось облако дыма, которое стремительно распространялось во все стороны. Джеймс никогда в своей жизни не курил, поэтому сейчас его легкие дали об этом знать. Огден увидел, что Джеймс закашлял, и только сейчас ему дошло, что нужно открыть окно. На улице было тепло, июньский ветерок начал наполнять комнату свежим воздухом, пахнущим распустившимися на деревьях цветами. Джеймс почувствовал большое облегчение и тут же решил для себя, что это последнее его посещение офиса шерифа. Огден сделал еще несколько затяжек и только после этого продолжил свой рассказ.
– Из всех жителей только Стив Гринберг – единственный, кому удалось выжить в той бойне, – шериф замолчал, вспоминая подробности. Он взял ручку со стола и, задумчиво прокрутив ее в руке несколько раз, положил на то же самое место. – Стива обнаружили без сознания в одной из комнат его дома. Утром двадцать второго января ему пришлось совсем несладко, несмотря на то, что ему удалось пережить ночь. Тогда он потерял правую руку, впрочем, как и разум. Того, что он успел увидеть, было достаточно, чтобы загреметь в психиатрическую больницу. Вот уже девять лет он там находится, а шансов выйти у него никаких нет.