– Кроме, возможно, меня.
– Кроме, возможно, тебя.
Опять пауза, опять тяжёлые шаги по неровной колее.
– Выходит, я тебе всё испортила. Такой хороший план.
Егор молчал. Что было сказать? Да, испортила? Я сам испортил? Может, ещё и не испортила? Это всё тот мужик испортил? Или просто судьба? Где правда? Они одолели длинный пологий подъём, спина ныла от тяжести. Слева среди лиственниц показалась небольшая травянистая поляна. Так и не придумав ответа, Егор сказал:
– Давай сделаем привал.
Они сидели на рюкзаках, брошенных в придорожную траву, пили воду из реки и закусывали плоскими хлебцами с тонко нарезанным копчёным мясом.
– Знаешь, я представлял это себе совершенно иначе.
– Что именно?
– Апокалипсис.
– Апокалипсис? Разве ты представлял себе апокалипсис?
– Конечно. Ты разве нет?
– Нет, я собиралась жить долго и счастливо.
– Пока смерть не разлучит вас?
– Да, вроде того. И я полагала, что это случится гораздо позже. Но как же ты себе его представлял?
– Ну… Ядерная война, может быть. Астероид. Экологическая катастрофа.
– Ты пересмотрел голливудских фильмов. В жизни всё иначе. Хотя, в общем-то, про эпидемию тоже полно фильмов.
– Эпидемия тоже могла быть. Но нормальная!
– Нормальная? Это как?
Егор задумался. Он чувствовал что-то, что было трудно выразить.
– Понимаешь, я думал, что мы ещё живём в мире, где есть правда и ложь. Нет, я всё знаю, постправда, fake news, все дела. Но я думал, что перед лицом настоящей, общей опасности это прекратится.
– С чего бы?
– Я не знаю. Это глупо, наверное. Но ведь каждый из нас в минуту опасности становится честнее. Не лучше, нет. Но хотя бы честнее. На обман просто не остаётся сил.
– Правительства всегда лгут.
– Но я даже не про правительства. Не только про них. Есть же учёные? Я имею в виду, настоящие учёные. Академики какие-то? Журналисты? Настоящие журналисты. Источники, которым мы доверяли? Репутация? Как могло оказаться, что в критической ситуации нельзя доверять никому, совершенно никому?
Даша молчала.
– Я читал и читал, читал и читал. Я пытался понять хоть что-нибудь.
– Макс тоже. Он ещё и телевизор смотрел. А я быстро отчаялась разобраться.
– Ну, телевизор, по-моему, давно не источник. У меня лет десять уже и телевизора-то никакого нет.
– Да, первые две недели там вообще ничего не говорили. Весь мир бурлил, закрывали границы, отменяли рейсы, а они молчали. Официальные встречи, делегации какие-то. Бред, короче.