И уже через два дня с рюкзаком за плечами, Саша плелся за командой по Алтаю, ругая свою сентиментальность и дотошную группу, которая шла быстро, аж с приплясом, для того, что бы посмотреть на груду камней и соболезнование по поводу усталости Александра, никто не испытывал, что нервировало и огорчало парня. Наконец, они остановились у реки Тархата. Разбили лагерь, парни собрали дрова для костра, девочки приготовили, какой – то необычайно вкусный суп с сыром. Наш герой, готов был вылезать свою миску с причмоком, – как делает его кот Василий, но постеснялся. После все уселись кругом у костра, стали знакомиться, каждый рассказал о себе мистическую историю, о том, как они попали в этот поход и как долго они мечтали лично обследовать и прикоснуться к камням Стоунхенджа, который более древнее и загадочнее английского. Александр, на все эти вопросы отвечал скупо, но правдиво, – надоел поиск работы, решил пройтись подышать воздухом. Странно, но никто не осудил его за столь материалистичный и возможно, бесцветный взгляд на суть вещей, а ведь, по их мнению, этот комплекс, что стоял в двух километрах от их лагеря чуть ли не решение всех судьбоносных вопросов человечества. Мировоззрение этих мечтательных и инфантильных людей было чуждо пониманию Саши, поэтому он очень скоро утомился и пошел в палатку для сна.
– Александр! Александр!
Саша проснулся от приятного женского голоса, который его звал. Очень скоро он вышел из палатки, огляделся. Лагерь крепко спал, и никакой красавицы у его временного жилища не наблюдалось. Парень разочарованно вздохнул и хотел уже вернуться в свой спальный мешок, но дева, снова стала его зазывать. Вот я дурень, – опомнился Саня, – разве девица встанет у палатки… конечно, она в ветвях деревьев схоронилась, дурья башка. И пошел в тьму ветвей, в итоге вышел он на прогалину, никого нет. Странно, – подумал озадаченный парень, – может на траву прилегла, да не видно ее, – а инстинкт вел его все дальше и дальше от лагеря. Пока не услышал он шорох у могучей и пышной сосны. Саша поднял голову по направлению к звуку и остолбенел! На ветвях сидело чудо невиданное и в то же время прекрасное. Тело птицы, огромной совы в метр высоты, оперение переливалось всевозможными оттенками солнечных цветов, – красного, желтого, и сиреневого. Голова красивой женщины, с малиновыми глазами, с высоко поднятой рыжей косой, из трёх прядей на затылке, переплетенная лентой мерцающей фиолетовыми искрами в ночи.