– Возможно, ей вовсе не хочется с нами встречаться, – предположил я.
Росс возмутился:
– Джонни, у тебя что, амнезия? Это же Мэгги Берк, наша сеструха. Ну ладно, тебе она не сеструха, конечно, это было бы уже слишком. Ну, разумеется, она хочет с нами встретиться! Представляешь, как ее достал этот англичанишка. Все они одним миром мазаны. – Он небрежно махнул рукой в сторону музыкального центра. – Дочка Донована говорит, она потому и вернулась, что поцапалась со своим мистером Бином.
– Конечно, я был бы рад с ней повидаться, только вот думаю – если она разъехалась с мужем, то ей наверняка хочется побыть одной.
– Позволь мне заверить тебя, наслаждаясь этим восхитительным пивом. – Росс поднял бокал кока-колы и сделал глоток. – Ничего такого она не хочет. И сделай одолжение, не начинай про Лилу. Она классная, ничего не хочу сказать, но все-таки…
Я поднял ладонь:
– Мы с Лилой расстались. Она уехала из города.
Росс, кажется, не слишком удивился:
– Значит, не я один на этой неделе разбивал сердца.
– У нас все было немного сложнее.
– На самом деле я еще кое-что слышал о Мэгги. Моя мать говорила с миссис Ллойдс. У этой дамы, как ты знаешь, язык без костей, но тут ей, кажется, можно верить. Так вот, она говорит, что Мэгги была беременна и потеряла ребенка. Оттого ее брак и рухнул. Тебе об этом что-нибудь известно?
Я покачал головой. Мэгги всегда говорила, что хочет стать матерью, и наверняка пробовала забеременеть.
Росс пробыл у меня еще долго. Мы обсуждали Нив, которая целый месяц звалась его девушкой – для моего друга это был олимпийский рекорд, – и я почти забыл о своих злоключениях. Хотел было рассказать о них Россу, но передумал: решил, что Марк прав и мне попросту нужно переключиться, подумать о чем-нибудь другом, да хоть о той же Мэгги Берк.
Два дня спустя произошла катастрофа. Началось все со звонка Дарлы. Она позвала меня на день рождения Марка. Мой брат родился пятнадцатого числа, а значит, до торжества оставалось десять дней. Дарла была превосходной хозяйкой, и праздники, которые она устраивала, получались один лучше другого.
Познакомившись, мы с Дарлой подружились не сразу. Я увязал в алкогольном болоте и впечатление производил не самое благоприятное. А Дарла, как мне показалось – и, откровенно говоря, казалось по сей день, – слишком много значения придавала внешнему лоску. Я категорически не вписывался в концепцию идеальной семьи и виделся Дарле этаким позорным пятном. Обузой. Я поначалу не скрывал своей неприязни, но Дарла была мудрее. Как-то раз она пришла ко мне, и мы поговорили по душам. Дарла рассказала о своей жизни; ее воспитывал дядя, горький пьяница, который понятия не имел, что делать с оказавшимся на его попечении трехлетним ребенком, и оттого пил еще сильнее. Так что моих демонов Дарла знала в лицо. Если у нее самой никогда не было проблем с алкоголем, то лишь потому, что она насмотрелась на них еще в детстве.