Нина наклонилась и погладила его по голове:
– Спасибо, Фил. Замечательный червяк.
Фил потерся об ее ногу, явно пребывая в восторге от самого себя. Может, другие кошки и сидят целый день дома, вылизывая задницы, а он занимался делом.
– Только я приберегу его на потом, если ты не возражаешь.
Фил пожал плечами.
Открыв дверь, Нина вошла в дом, сбросила обувь и украдкой положила червя на кухонную стойку, чтобы выкинуть, когда кот отвернется. Посмотрела на большущие настенные часы: до квиза оставался еще час. Нина поставила чайник: время расслабиться и привести себя в порядок. Она любила свою квартиру, хотя «квартира» – слишком громко сказано. Скорее, это была одна большая комната с ванной и крошечным кухонным уголком, но в ней было вдоволь света и книжных полок, а что, собственно, еще нужно? Большие двойные окна на южной и западной стенах наполняли комнату солнцем и яркими цветами, а книжные полки поднимались от пола до потолка. У окна стояло огромное кресло, в котором Нина могла читать часами, чем она и занималась. Персидский ковер, весь в тиграх и птицах, красных и оранжевых пятнах, был сувениром из какой-то маминой поездки и появился где-то через две недели после того, как она перевезла свои вещи (кровать, кресло, шесть коробок с книгами, кофемашину, котенка и доску для заметок). К нему был прикреплена записка: «Он много лет у меня хранится, подумала, что он может понравиться тебе. Дай знать, если захочешь забрать остальное».
Остальное? Нина сразу же позвонила матери.
– Мам, привет. Ты где? – так звучало ее обычное приветствие.
– В Лондоне, дорогая. А ты?
Мама была австралийкой, но ее акцент с годами смягчился и почти не проявлялся. Иногда она забавно произносила слово «футбол» или называла леденцы «карамельками», но не разгуливала в бушменской шляпе с пробками.
Нина улыбнулась, услышав мамин голос – то, что она лучше всего в ней знала.
– Я в Дубае, мам, на крыше «Бурдж-Халифа».
– Правда? – в голосе мамы послышалось воодушевление. – И как вид?
Нина вздохнула:
– Нет, мам, шучу. Я в Лос-Анджелесе, там же, где ты меня и оставила.
– Ясно, – мама явно была разочарована тем, что Нина не унаследовала ее тяги к странствиям. Она никогда не говорила этого напрямую, но ей и не требовалось.
– Так что с этим ковром? – спросила Нина, тыча в свернутый ковер ногой.