Тогда-то и появилась на свет из набитой серой ватой безрукавки та судьбоносная ручка.
Блиц-опрос всех участвующих в переписи лиц немедленно дал результат. Ручка была украдена нынешним владельцем из сумки гостя, ночевавшего в коллекторе накануне. Так же в сумке были замечены две иконы. Так, что придерживайся квартирный вор прежней концепции – «ничего кроме денег», он еще долгое время оставался бы неуловимым. Но, страсть к прекрасным вещам подвела его.
Откуда были иконы, мы так и не установили, но ручка …ручка была та самая, очень я бы сказал нужная.
Надо отметить, что фоторобот, составленный со слов бомжа оказался больше всего похож на оригинал, чем все предыдущие фотороботы, составленные со слов случайных свидетелей.
Ко всему прочему, случайный гость коллектора, умудрился рассказать, что основным его пристанищем является полу-заброшенный вагон за запасных путях Киевского вокзала. Вот туда мы и направили свои стопы.
Несколько дней наблюдений позволили нам установить нужный «пульман». И в час икс, втроём с напарником и одним младшим опером мы начали своё долгое путешествие к заветной цели.
Долгое потому, что по мере приближения к вагону, наш шаг непроизвольно замедлялся по причине большого количества человеческих испражнений, которые располагались в хаотичном порядке повсюду. Чем ближе к вагону, тем чаще и ближе друг к другу они были расположены. И если поодаль они выглядели тем, что именуется нормальным стулом , но в непосредственной близости – это были разноцветные лужи, позволяющие предполагать, что их оставили те, кто не смог отбежать не джентльменское расстояние от жилища в связи с нарушением пищеварения.
Прекрасные светло коричневые штиблеты были гордостью моего напарника, поскольку это были единственные приличные его ботинки. Все подшучивали над ним, когда он их надевал, как например начальник на совещании сказал, что мол у вчера обнаруженного трупа пропали ботинки, мол родственники жалуются на бессердечность сотрудником милиции , спросил кто выезжал на труп…и поинтересовался не на моём ли напарнике сейчас эти ботинки красуются.
И вот, в самый ответственный момент, когда мы должны были ворваться в вагон, я увидел, что прекрасный образчик обувной промышленности моего напарника безнадёжно погружается в в мерзкую зловонную субстанцию, по цвету чуть светлее самого ботинка и субстанция, как мягкая перина, с двух сторон заботливо укрывает ботинок сверху. Я тихо сообщил об этом напарнику, в ответ на что тот громко вскрикнул, а младший опер оглушительно захохотал.