Страх - страница 37

Шрифт
Интервал


– Да пей, Татьяна, пока мы добрые, а то сомлела совсем, – засмеялся Никитин.

Колька взял стакан, посмотрел на него с жалостью и протянул Зацепиной.

Она взяла его, но никак не могла поднести ко рту, больно уж тряслись руки.

– Вот же несчастье мое. – Никитин взял ее за руку и почти насильно вылил водку ей в рот.

Зацепина глотнула, закашлялась.

– Зажуй сальцем. – Никитин сунул ей бутерброд. – Зажуй.

Алкоголь сделал свое дело, и через несколько минут Зацепина начала приходить в себя. Глаза стали осмысленными, на лице даже алые пятна пошли.

– Ну вот, так-то и лучше, – усмехнулся Данилов. – Вы, Зацепина, вляпались в историю поганую. И теперь от вас зависит, как ваша дальнейшая жизнь сложится. Пугать я вас не стану. Скажу, что мы занимаемся делом, связанным с убийством.

– Я… я… – выдавила Зацепина.

Данилов достал фотографию убитого.

– Знаете этого человека?

Зацепина кивнула.

– Мы с тобой, Татьяна, – Никитин подвинул к ней свой стул, – по-хорошему, по-доброму говорим. Выложи все, и на душе полегчает. Как фамилия-то Славы?

– Андреев.

– Вот и хорошо. А живет он где?

– В Сукове.

– Это по Киевской дороге?

– Ага…

– В самой деревне? – спросил Данилов.

– Да.

– Вы там были?

– Дома у него – нет.

– Откуда знаете, что он из Сукова?

– Мы к деревне на машине подъезжали.

– На какой?

– На Гришиной.

– Кто такой Гриша?

– Друг Славы.

– Фамилия?

– Не знаю, его Батоном они звали.

– Что за машина?

– «Эмка» белая.

– Номер?

– Не знаю.

– Кто еще был?

– Петр Нефедович.

– Кто это?

– Фотограф.

– Фамилия?

– Не знаю.

– Адрес?

– Не знаю я, – зарыдала Зацепина.

– Да погоди ты, Татьяна, не голоси. На, курни лучше, успокойся. – Никитин взял папиросу, прикурил, сунул задержанной в рот. – Вот затянись, табак, он, знаешь, помогает сильно. Молодец. Хорошо нам помогаешь. Так и живи дальше.

Зацепина глубоко затянулась несколько раз и немного успокоилась.

– Так где же нам найти Петра Нефедовича? – спросил Данилов. – Может, что припомните?

– Он где-то в фотографии работает.

– Да, негусто, – усмехнулся Данилов. – А какой он из себя?

– Высокий. Худой. Лет пятьдесят. Одевается хорошо.

Зацепина окончательно пришла в себя и говорила спокойно и осмысленно.

– Ну а нет ли у него примет каких-то?

– Перстень на руке носит.

– Я имею в виду родинку, шрам, след от ожога.

– Рука у него левая… нет, правая обожжена.

– Где?

– На внешней стороне. – Зацепина показала на своей руке.