– Товарищ начальник, Иван Александрович, напрасно вы невинного человека тревожите.
Квартира была пуста, словно кто-то специально предупредил Витю Мамочку.
– Я давно ничем незаконным не занимаюсь.
– Брось, Копцов, ваньку ломать. Повезло тебе – не пришли твои поночевщики, в следующий раз возьмем, – зло сказал участковый лейтенант с протезом вместо левой руки.
– Поклеп на честного человека.
– Пошли-ка, Копцов, потолкуем, – сказал Данилов.
Они вышли в кухню, в которой отвратительно пахло прогорклым жиром, на грязном столе громоздилась куча щербатых тарелок.
– Ты бы посуду помыл, – брезгливо оглядел кухню Данилов.
– Помою, товарищ начальник.
– Сейчас я тебе задам один вопрос, а ты мне, Витя, ответишь на него быстро и честно. Где играет сегодня Разлука?
– Я…
– Подумай. Я тебе не участковый, а начальник ОББ. И разбомблю твою «мельницу» на раз, понял?
– Как не понять, – криво усмехнулся Витя. Он подтянул трусы. – Папиросочкой не угостите?
Данилов протянул портсигар.
Витя закурил, уставился куда-то в угол кухни, словно там показывали «Веселых ребят». И опять вздохнул тяжело:
– Он на Маросейке, начальник, у Милки нынче банк держит.
– Молодец, Витя, правильно меня понял. Будешь дальше так соображать, сможешь жить спокойно.
– Что я, не понимаю, товарищ начальник, с вашей конторой лучше не вязаться.
Милкин дом стоял в глубине двора. Жила она на втором этаже, а впрочем, в доме этом был всего один этаж и почему-то – второй.
Замначальника местного отделения позвонил в дверь. Тишина. Он еще раз повернул рукоятку звонка.
– Кто? – спросил за дверью женский голос.
– Открой, Глущенко, милиция.
– А откуда я знаю, кто вы?
– Это я, Ягунков из отделения.
– Поздно в гости ходите, товарищи милицейские.
– Открывай. – Ягунков ударил ногой в дверь.
– Да сейчас, сейчас.
– Значит, точно народ у нее, карты прячут, – сказал в темноте кто-то из оперативников.
Дверь раскрылась на ширину цепочки. Электричество в квартире горело вполнакала, и за дверной щелью клубился полумрак.
Ягунков осветил лицо фонарем:
– Открывай.
Дверь распахнулась. Данилов вошел в полутемный коридор, освещенный горевшей под потолком двухрожковой люстрой.
Обе лампочки горели вполнакала, и в их ржавом свете тени пришедших причудливо ломались на стене.
– Посторонние в квартире есть, гражданка Глущенко?
– Так, зашли люди в гости да засиделись. Ночных пропусков нет. Вот и ждем до света.