Дорогие сердцу лица - страница 18

Шрифт
Интервал


Забывал принимать он решенья
В повседневной мирской суете.
То купить позабудет картошки —
И сидит на пустом кипятке.
Пацаны выбьют стекла в окошке —
Пишет буквочки на сквозняке.
Вычищает от въедливой пыли
Мысль и чувство высоким огнем…
Вскоре люди о нем позабыли.
Да и время забыло о нем.
Но на время забывчиво время!
В неизбежные «против» и «за»
Распахнуло скрипучие двери —
Чудным светом кольнуло в глаза!
И когда в захудалой каморке
Неизвестную книгу нашли —
Встрепенулись истлевшие шторки
И сиренью в окне расцвели!
И когда пролистнули страницу,
То худая рубашка его
Превратилась в небесную птицу,
В щебетанье, полет, торжество!
1985

«Не возгордись…»

Не возгордись!
                    Неси свой крест смиренно.
Толпе внимай, но сам держись вдали
Ее, поэт! Твой голос дерзновенный
Пройдет и небо, и пласты земли,
Дойдет до тех, кто разумом высоким
Был неподкупен, кто презрел беду
Остаться в жизни сирым, одиноким
И не пошел у лжи на поводу.
Им – не прощай!
                          Прощают только слабым,
Которых выбрал случай, а не путь,
И никогда не думай, что пора бы
Остановиться и передохнуть.
Тебе не раз в сомненье и печали
Придется чашу скорби пригубить,
Но верь в свой путь!
                               В конце его, в начале
Не презирать готовься, а любить…
1976

«С непокрытой головой…»

С непокрытой головой
На лугу стою,
Сушит ветер луговой
Голову мою.
Колет пятки мне жнивье —
За густым овсом
Детство милое мое
Мчится колесом.
Вдалеке отец и мать,
Бабушка и дед…
Ну а дальше – не видать,
Дальше – белый свет.
2002

«Я знал, что к озеру вернусь…»

Я знал, что к озеру вернусь.
И, не отыскивая брода,
Незамутненная природа
Ко мне шагнет, и я нагнусь,
Чтобы испить воды печальной.
Волна неспешно подойдет,
И доверительно, послушно
Затараторят наши души,
Как птицы осенью холодной
Пред отправлением в полет.
1974

Трилистник

Брату Константину

1
Когда же Сыну твоему
Вбивали люди гвозди в руки,
Скажи, Всевышний, почему
Глядел молчком на эти муки?!
«Распни его, чего тут ждать!» —
И заалела кровь на коже…
Толпу ты мог бы покарать,
Но ты молчал… Скажи мне, Боже,
В чем замысел твоих идей
На этом свете черно-белом?
Омывший кровию своей
От их грехов, людей не сделал
Красивей. И тебе ль не знать —
Не возвеличить их природу!
Но как ты Сына мог отдать
На растерзание в угоду
Толпе глумящейся, скажи?!
В ответ взмахнешь десницей строгой? —