– Ты уберешься тут? – спросил Санька, в упор глядя на меня.
Голая шлюха вывела меня из душевного равновесия, а братец мог добавить. Если Санька хотел ударить меня в живот, то лучшего случая и не придумаешь. Но бить меня он не стал.
– Нет, – зло, сквозь зубы процедил я.
Да, я в своей семье как прокаженный. Сомнительные дела меня не прельщали, в школе я делал успехи, маму любил больше, чем отца, помогал ей по мере сил и возможностей. Но это же не значит, что меня можно макать в грязь лицом.
– Нет?
– Нет!
Санька мог жестоко меня избить прямо на месте. Я это понимал, но уступать ему не собирался. Лучше ходить с выбитыми зубами, чем убираться за какой-то шлюхой.
– Тогда Дуську заставь это сделать.
– Дуську?
Теперь я знал, как зовут эту возбуждающую грязь.
– Скоро клиенты пойдут. На хате должно быть чисто. – Санька достал из кармана пачку сигарет, встряхнул, протянул мне.
Я взял сигарету и шлепнул себя по карманам, давая понять, что ни спичек у меня нет, ни зажигалки.
– Много мы за нее не просим, пять долларов за раз, десятку за час. За день стольник снимаем. А ей только пожрать и дозу на ночь, чтобы от ломки не сдохла.
Санька подал мне блестящую облатку. Я не сразу понял, что это такое, и поднес к ней кончик сигареты, собираясь от нее прикурить.
Санька засмеялся, протянул мне зажигалку и заявил:
– Дурень! Без этой штуки к Дуське не ходи. Сечешь?
Конечно же, я понимал, о чем шла речь, и даже знал, как этой штукой пользоваться. Нет там ничего сложного. Наверное. В гости к Дуське зайти смог бы. У других же это как-то получалось. Виталик вполне сумел, если судить по стонам, которые доносились из комнаты.
Только вот не должен я был идти в гости. Скотство это. Все то, чем занимались мои старшие братья.
– Она же беременная! – заявил я, наконец-то закурил и вернул брату зажигалку.
– И что? – Санька удивленно повел бровью.
– Нельзя, когда баба беременна!
– А ты что, акушерка?
– Я человек!
– Кто человек?! Ты?! – Санька скривился. – Ты никто! Плюнуть и растереть!
Его ударила моя уязвленная гордость, но разум отказался ее поддержать. Поэтому Санька даже не пошатнулся, когда я сунул сигарету в банку из-под кофе и врезал ему кулаком в челюсть. А на второй удар мне уже не хватило духу.
– Что это было? – спросил он и потер челюсть ладонью.
Его глаза наливались кровью, а лицо – краской.