- Откройте! Дверь откройте! – взмолилась я, дергая ручку.
- А денежки? Триста рубликов.
- Чего?!
- А чего? Я ж довез! В лучшем виде. Со своих-то… Раз ты местная.
К тому же это ведь я с зимней скидкой. Летом-то 500 взял бы! -
Пегий бугай усмехнулся и по-свойски подмигнул мне.
- Взял бы он. Да я б не дала! – еле слышно буркнула я,
вытаскивая из кармана кошелек. - Это с каких пор, интересно, у нас
тут пассажиров силком в такси сажают? И вдруг сообразила:
- Да может, у тебя и собаки дрессированные? Может, это ты их
обучил… загонщиками работать?
Валера взял деньги, открыл дверцу машины.
- Я? Да не. Не я! И лошадь не моя.
Он засмеялся.
- Понятно, - я выбралась из машины. Я чувствовала себя
обманутой, униженной, слабой и раздавленной.
- Ладно, еще увидимся! Будь здорова, Зайка! – сказал Валера и
Рено-Логан, зарычав мотором, отъехал.
- Что?!
Вот это номер. Откуда бугай знает мое прозвище?! Хотя… может,
мне показалось? Может, он всех девушек так называет?
Не важно. Черт с ним. Я не намерена встречаться с этим типом еще
хоть раз.
На заднем стекле отъезжающей машины читалась надпись крупными
буквами из налепленной прямо на стекло синей изоленты: "Катаюсь
там, где волки срать бояться!"
Клоун. Петросян местного разлива.
Я вспомнила черный лес, туман, летящий навстречу толпой серых
призраков. И дурацкие рассказы о каких-то сиротках. "Они только
похожи на детей…"
Я вздрогнула. Будто чьи-то холодные пальцы, забравшись под
куртку, пересчитали ребра – как гамму на пианино сыграли.
***
Почту, поступавшую на адрес "Судожского вестника", главред
этой городской газеты Эдуард Николаевич Тунганов предпочитал
разбирать лично.
В те дни, когда утром из почтового отделения доставляли пухлый
бумажный пакет, набитый корреспонденцией – а это случалось каждый
вторник и пятницу – Эдуард Николаевич еще с полудня старался
поскорее закруглить текущие дела, чтобы после 17.00, когда в
редакции заканчивался рабочий день, и наборщица Зина с
верстальщиком Ильей покидали свои рабочие места, а бухгалтерша
Наталья Васильевна запирала кассу и удалялась к себе в кабинет
опечатывать сейф, можно было спокойно заняться разбором писем.
Дома Эдуарда Николаевича никто не ждал. Старый кот Филя недавно
скончался от стоматита, и ужасно расстроенный смертью прежнего
любимца Эдуард Николаевич не стал заводить новое животное.