Утром следующего дня Тимур носился по дому на новеньком трехколесном велосипеде. На ручонке у него красовались серебристые часики, а за спиной развевался кожаный плащ с вышитым на спине его же именем. Я решил положить конец этому бессмысленному расточительству, но Рашана отговорила меня: как только Зохра и Фатима порядком поистратятся, они образумятся.
После встречи со сказителем Халилом и бесед с доктором Мехди я решил приступить к поискам своей притчи. Сказитель и доктор в один голос твердили: притча в моем сердце, только затаилась глубоко, надо лишь прислушаться. Когда я спросил своих марокканских друзей о том, что они обо всем этом думают, все как один заявили: ни о чем подобном они не слышали, а у меня не что иное, как психоз – как у любого иностранца, слишком долго прожившего в Марокко.
В следующую пятницу я подступился к доктору с расспросами.
– Хотите сократить путь?
Я с энтузиазмом кивнул.
– Ну что ж, кое в чем могу помочь. Никогда нее забывайте: вы на Востоке. Даже если Атлантический океан в двух шагах отсюда, считайте, что вместо него берег омывают воды Южно-китайского моря.
Соперничество между Фатимой и Зохрой продолжалось. К следующей неделе они совсем задарили Тимура. Обе спустили на подарки месячную зарплату. Чтобы хоть как-то удержать их, я запретил им и близко подходить к Тимуру, а сам повел сына стричься.
Затюканные женами марокканские мужья большую часть времени отсиживаются в кофейнях для мужчин. А еще – в парикмахерских. Если в западной стране вы зайдете в парикмахерскую и увидите там полно небритых мужчин, вы решите: предстоит долгое ожидание в очереди. Но в Марокко битком набитая парикмахерская значит только одно – у ее владельца много друзей. Появляясь в парикмахерской, мужчины не торопятся уйти: они смотрят телевизор, гоняют чаи, курят, листают потрепанные журналы и лишь изредка просят их подстричь.
Только-только поселившись в Касабланке, я стал ходить в небольшую парикмахерскую на холме. Обычно я ношу короткую прическу, и мне нравится, когда стригут электробритвой. Парикмахер, тихий мужчина с сединой цвета пляжной гальки и сильными руками, оказался заядлым футбольным болельщиком. Ведя электробритвой по голове или опасной бритвой по щекам, он краем глаза следил за игрой по телевизору.
В тот день, когда я повел Тимура стричься, в парикмахерской почти никого не было. Я перекинулся с парикмахером парой слов о бритвах и футболе, а потом спросил: знает ли он о притче в сердце каждого человека? Парикмахер только было открыл рот, как в салон стремительно вошел высокий, с изысканными манерами мужчина. Сев в кресло рядом со мной, он попросил побрить его. Поверх зачесанных назад волос у него сидели темные солнцезащитные очки, напоминавшие черную пластмассовую тиару.