– Ну ладно, – ответил Чжу Ба-цзе, – так и быть, только ты не оставляй меня одного и обещай выручить меня, когда случится беда.
Танский монах прервал его:
– Сам будь осторожен. А я останусь здесь с Ша-сэном.
Чжу Ба-цзе приободрился и вместе с Сунь У-куном, воспользовавшись порывом ветра, вскочил на облако, которое доставило их на самую вершину горы. Они быстро добрались до пещеры.
Еще издали они увидели, что ворота в пещеру плотно заперты и кругом ни души. Сунь У-кун подошел к входу, держа наготове железный посох, и зычным голосом крикнул:
– Эй, бесы! Отворяйте ворота! Выходите скорей! Я, старый Сунь У-кун, хочу сразиться с вами!
Бесенята бросились к старому демону с докладом. Тот, дрожа всем телом от страха, твердил:
– Недаром говорят, что обезьяны очень злы. Теперь и мне пришлось убедиться в этом.
Находившийся рядом второй демон спросил:
– Братец, что ты хочешь этим сказать?
Старый демон ответил:
– Ты же знаешь, как Сунь У-кун превратился в дозорного, проник к нам в пещеру, и мы не могли распознать его. К счастью, его распознал третий брат, и мы посадили негодяя в вазу. Но он прибег к волшебству, просверлил вазу, забрал одежду и удрал. Теперь он снова кричит у ворот и вызывает нас на бой. Кто же из вас осмелится первым выйти ему навстречу?
Наступило молчание. Демон снова спросил, и опять никто не ответил. Казалось, все оглохли и онемели.
Старый демон разгневался и заорал:
– Мы находимся на большой дороге, которая ведет в Западную страну. В этой стране распространили о нас дурную славу. Если мы теперь, в ответ на оскорбления Сунь У-куна, не выйдем сразиться с ним, то покроем себя позором. Пусть я стар, но я первым вступлю с ним в бой. Ничего, на третьей схватке я его одолею, и Танский монах достанется нам. Если же я потерплю поражение, мы закроем ворота, и пусть он уберется от нас подальше.
С этими словами демон облачился в военные доспехи, подпоясался и вышел.
О, что за чудище увидели перед собой Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе!
Железнолоб и медноглав, он в шлеме был стальном,
Высокий, радужный султан сиял на шлеме том,
Густые пряди бороды так по ветру вились,
Как будто темных две реки со щек его лились.
Продолговатые глаза сверкали, горячи,
Из-под нависших туч бровей, как молнии в ночи.
И ровный ряд его зубов и ряд кривых когтей
Казались зубчиков пилы отточенной острей.