– Мы же предупреждали вас, почтенный отец. Что теперь делать? Разве можно держать в монастыре этого дикого кота, оскверняющего чистые правила Будды?
– Правда, сегодня он доставил нам немало хлопот, – отвечал настоятель, – но верьте, придет день – и он станет совсем иным. Ничего не поделаешь, ради нашего благодетеля Чжао придется и на этот раз простить его. С завтрашнего дня я сам примусь за него.
Расходясь по своим кельям, монахи переглядывались и говорили друг другу:
– Ну и настоятель! Ничего не хочет понимать!
На другой день после утренней трапезы настоятель послал за Чжи-шэнем послушника. Оказалось, что Чжи-шэнь еще не вставал, и посланный решил подождать его пробуждения. Вдруг Чжи-шэнь вскочил и, набросив на плечи одежду, босой, опрометью выбежал из кельи мимо испуганного послушника.
Послушник выбежал вслед посмотреть, куда побежал Чжи-шэнь, и не мог удержаться от смеха: тот сидел около храма и справлял нужду. Дождавшись, пока Чжи-шэнь покончит со своими делами, послушник сказал ему, что его вызывает настоятель.
Когда Чжи-шэнь явился к настоятелю, тот стал упрекать его:
– Хоть ты и бывший военный, Чжи-шэнь, но наш благодетель Чжао рекомендовал тебя в монахи, и я при пострижении наставлял тебя пяти заповедям – неприменным правилам поведения монахов: не убивай ничего живого, не воруй, не прелюбодействуй, не пей вина и не лги! Первое, от чего должен отказаться принявший монашеский обет, это от вина. Как же случилось, что вчера ты напился пьяным, избил привратника, сломал двери на складе, разогнал всех служителей, кричал и ругался? Разве такое поведение достойно монаха?
– Я никогда больше не буду так поступать, – сказал Чжи-шэнь, почтительно преклоняя колени перед настоятелем.
– Ты ведь пошел в монахи, – продолжал настоятель, – как же ты осмеливаешься нарушать не только заповедь о запрещении вина, но и другие святые правила буддизма? Если бы не наш покровитель Чжао, я тотчас выгнал бы тебя из монастыря. Смотри, не повторяй подобных поступков!
Чжи-шэнь встал и, сложив ладони, сказал:
– Впредь я не посмею так вести себя.
Оставив Чжи-шэня в своей келье и позавтракав с ним, настоятель ласково уговаривал его вести себя, как положено монастырским уставом. Потом он подарил Чжи-шэню рясу из тонкой материи, пару монашеских туфель и послал его в храм.