Одна в двух мирах - страница 35

Шрифт
Интервал


– Здесь решает слово Лучистой радости. Ни вас, ни меня слушать не станут.

Юлькины губы задрожали, горячие слёзы выпутались из ресниц, покатились по щекам. Элих выхватил из манжеты платок и протянул девушке.

– Неужели ничего нельзя сделать? – шмыгнула она носом, промокая мёрзнущие на ветру веки.

– Скажите правительнице, что вспомнили, как всё было. Что Диин не виновата. Попросите ради предстоящего праздника помиловать её.

Юля кивнула и, сжимая в кулаке белую ткань с вензелем «Э», поплелась во дворец. Всё бесполезно! Уж кто-кто, а правительница прекрасно осведомлена о том, что Юля ничего вспомнить не может.


Обед накрыли в буфетной. Вход туда находился напротив спальни, но Юля до сих пор не успела там побывать. Комната выглядела уютной и оформлением напоминала дворянскую усадьбу девятнадцатого века. На блестящем натёртом воском дубовом паркете разлёгся тёмно-красный ковёр с неброским орнаментом. Круглый стол покрывала золотистая скатерть, испещрённая коричневыми плавными линиями. Она свисала донизу, лаская ковёр длинной бахромой. В тон ей были обиты стулья и кушетка. Гладкие бледно-коралловые стены украшали многочисленные картины: пейзажи, натюрморты, портреты.

После прогулки аппетит разыгрался, но Юля не замечала вкуса блюд. Жевала, тупо глядя в одну точку. Суетившаяся вокруг Тутти, робко поинтересовалась:

– Вам нездоровится, госпожа? Прогулка не порадовала? – не дождавшись реакции, она принялась нахваливать особенно удачный пудинг и свежайшие фрукты: – Вот, пожалуйте – манго! Господин Апол умеет удивить. Семена невиданных растений привозит из дальних стран.

– И что? – очнулась от грустных дум Юля. – Вызревают в нашей полосе? Как такое возможно?

– Магия! – подмигнула служанка. – У их семейства сильная магия. Вот, кажется, алебарду воткнут в камень, и та зацветёт.

– А яблоко, каким меня Диин угостила, тоже Апол вырастил?

– Этого я знать не могу! – отшатнулась Тутти и схватилась за графин: – Соку свежевыжатого желаете? Водой разбавила, как любите.

Обе девушки вздрогнули от резкого окрика:

– Выйди! Оставь нас одних! – на пороге стояла сердитая правительница.

– Лучистая радость! – служанка поспешно поставила графин и глубоко присела, кланяясь.

– Прочь! – женщина, затянутая в стесняющее движения длинное чёрное платье, направилась к столу и уселась напротив Юли. Как только за Тутти закрылась дверь, мать процедила сквозь зубы: – Не смей делать таких предположений!