Ныне же прямые наследники ГЭС – энергетики руководствуются какими-то своими интересами, равнодушно взирая на судьбу первенца гидростанций на юге России, фактически обрекая её на забвение…
Об этом и другом я попытался размышлять в очерке, в конце этой книги.
Следуя традициям
русской прозы и поэзии
(Слово коллеги о творчестве автора)
«Белоугольский свет» – сказание в стихах и очерк «Несущие свет» об одном и том же: зарождении электроэнергетики в России, первой на юге гидроэлектростанции на реке Подкумок, о людях, которые её строили, и о тех, кто продолжал традиции своих легендарных предшественников.
Автор поднимает редкий исторический пласт, обнажает проблемы, возникшие перед современным поколением.
Очерк, в котором автор прослеживает судьбы героев, служивших своему Отечеству, написан очень интересно и читается лёгко. Разумно ли сочетание поэзии и прозы? Для пользы дела всё разумно. Наши земляки во время Великой Отечественной войны били и гнали с родной земли фашистов. Немецкие лагеря – Освенцим, Дахау − стали для одного из героев настоящим адом. Сильный духом, он выстоял, вернулся на Ставрополье, на родную Белоугольскую ГЭС, а тут – новые испытания…
У каждого художника слова − свой неповторимый язык и способы его выражения. У автора данного произведения, безусловно, есть свой почерк, который трудно спутать с другими. Он находит свои образы и приёмы.
Николай Заболоцкий говорил, что сердце поэзии − в её содержательности. Удалось ли Александру Головко окунуть читателя в героическое время начала ХХ века? Думаю, удалось: автор применил стилистический приём, как у Николая Заболоцкого, у которого в поэме «Торжество земледелия» литературные герои − домашние животные разговаривают на человеческом языке, спорят с человеком. Увидев выползающий трактор, символ обновлённой эпохи, падают наземь, побеждённые. Но это только похожий приём, а средства выражения у автора свои, оригинальные и интересные.
В поэме Александра Головко агрегат произносит монолог, трамвай поёт, а река спорит с человеком.
Мы становимся свидетелями, как река в запальчивости сравнивает себя с необъезженной лошадью:
Ты не взнуздаешь вольную реку…
Но через некоторое время, оправдывается:
Чудно’, и мне не верилось в успех,
Но усмирить пришлось лихую удаль...
Заметьте, побеждённая река не таит в себе злости поверженного, а торжественно произносит: