На утоптанном поле воцарилась тишина. Депутат повернул красные в глаза в сторону длинношеего мужика и всхрапнул. Мужик отступил назад и побелел.
– Депутатия этого ты помнишь, – столь же ласково продолжал Никитич. – Он хоть и сволочь продажная, как и положено ихнему сословию, но почто жизни его лишать, в болоте утапливая?
– Я… я не топил… – длинношеий попытался спрятаться в толпу, и даже шея его, казалось, одеревенела.
– Сам не топил, – согласно кивнул Никитич. – Но приказ дал.
– Врешь! – взвизгнул мужик, не отводя глаз от вперившегося в него утопленника.
– И даже женщина у вас одна была, – неожиданно сказала Весняна. – Ладно этот, – она кивнула головой в сторону депутата, – деньги не поделили… А женщину-то зачем убил?
Дикий рык пронесся над огромной поляной. Утопленный депутат мощным рывком порвал ременные путы, связывавшие его с остатками розвальней, и кинулся на длинношеего. Реакция у того оказалась неплохая: мужик исчез в толпе. Однако она мгновенно рассыпалась, и утопленник пустился вдогонку за мчащимся в лес врагом. В наступившей тишине только треск сучьев извещал о том, что погоня продолжается. Но была она недолгой: над лесом снова пронесся торжествующий рык, сопровождаемый визгом ужаса, а затем все стихло.
– Ну, вот, – хладнокровно подвел итог Вован. – Как я теперь этого придурка-депутата водяному верну?
Он повернулся к оставшейся упряжке и грозно приказал:
– Немедля найдите этого, который в лес стреманулся, и живо – назад, к хозяину!
Утопленничков быстро освободили от упряжи, они бодро всхрапнули и ломанулись в лес.
– Ну, со скотиной разбрались, – с облегчением резюмировал Митромир, пожелав вступить в диалог с аборигенами. – А с нас – угощение честной братве Уваловой поляны! – и царственно принял радостные вопли толпы.
– Маг – он и есть маг, – ворчливо бубнил Никитич, собирая разбросанные на посадочной линии пожитки. – Нутром чую, до червонцев, мною спасенных доблестно, добирается…
***
Ясная звездная ночь, редкая для нынешней зимы, раскинула свой таинственный полог над карельскими лесами. Суматоха, вызванная триумфальным прибытием буйной команды, давно улеглась. Шалаши и хижины быстро восстановили, общий ужин был оживлен несколькими ящиками водки, выставленной Митромиром местной публике в целях достижения консенсуса, несмотря на горестные вопли Никитича. Впрочем, дед быстро утешился, когда ушлые коммерсанты презентовали ему внушительную флягу грибной настойки – тем более что благодаря изобилию карельских лесов она им почти ничего не стоила.