— Сметанин, Локтев, Пашнина… — я принялась перечислять самых толковых и идейных. — Идете со мной в операционную, будете смотреть, как выполняется артроскопия и лаваж коленного сустава. Что смешного, Азубеков? — я строго посмотрела на студента, хихикающего в кулак. — Лаваши там же, где шаурма с котятами, а здесь у нас лаваж. Чистка. Будем делать из бабули молодую козочку. Остальные читают про туннельный синдром. Так, давайте быстренько, никто вас ждать не станет! Ноги в руки и вперед.
Эндоскопические операции я начала делать одной из первых. Они стали настоящим прорывом, позволяя обойтись «малой кровью», пациенты после них быстрее восстанавливались. Далеко ушла медицина! Не то что тридцать лет назад.
Вскоре я уже стояла над операционным столом, одетая во все стерильное. Это моя родная стихия, здесь я всегда чувствую себя нужной и важной. Пациентка совсем не волнуется, даже про внуков рассказывает.
— Ну, поехали! — пошутил мой ассистент, Костя Головин.
Хороший молодой доктор, руки золотые. Да, прекрасный парень. Ему я готова доверить почти все.
Эй, чего расклеилась, Оля? Что за мысли? Жизнь прекрасна!
Работа шла споро и четко. На большом экране появилось изображение, студенты что-то обсуждали у меня за спиной.
И вдруг грудь будто горячая волна захлестнула, воздуха стало не хватать. Под ребрами все сжалось, запекло, но я усилием воли заставила себя остаться в сознании. Даже рука не дрогнула.
И боль перестала рвать острыми зубами, съежилась и уползла прочь, как трусливый пес.
— Ольга Анатольевна, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Костя.
— Все нормально.
Вот же зараза! Права была Давыдян, давно пора носить в дамской сумочке таблетницу. Так до инфаркта себя доведу и не замечу.
А пока я обязана закончить операцию. Все остальное потом.
Время пролетело незаметно.
— Всем спасибо. Костя, ты сегодня большой молодец, — голос непривычно дрогнул, и я поморщилась. — Ребята, было интересно? — повернулась к студентам.
Те одобрительно закивали.
А вот у меня сил не осталось. Туман в голове становился все гуще, тяжесть навалилась на грудь. В каком-то полубреду я стянула перчатки. Кажется, они упали на пол.
Сделала шаг, другой. Мотор проклятый, как же болит…
— Ольга Анатольевна! — раздался крик Головина, а потом пол начал уплывать из-под ног.