«Нет! Он не тронет Элис. Ты ее всему обучила, – твердила про себя, как заклинание, Сэндис. – Она знает все, что ей положено знать. Она не поднимает глаз, молчит и не нарушает правил. Точно так же, как и ты. Ей ничто не грозит».
Уж Сэндис об этом позаботилась.
Однако яд сомнения уже разлился по ее венам, и желудок ее скрутило невыносимой болью. Уверяя себя, что ей просто хочется есть, Сэндис встала и направилась к подносу.
Но каждый проглоченный кусок застревал у нее в горле.
«Что может быть лучше, чем мчаться по крышам Дрезберга», – ликовал Рон.
Конечно, и здесь никуда не деться от смрада, но тут, по крайней мере, почти нет людей, никто не толкается, и вероятность вляпаться в кучу неизвестно чего сведена к минимуму. А это уже немало.
Разумеется, прыгать с крыши на крышу – иногда с веревками и досками, иногда с иными подручными средствами, а когда и вовсе без них – небезопасно. Однако, полагал Рон, овчинка выделки стоит: что ни говори, а на высоте пяти этажей вряд ли тебя разденут до нитки, оплюют с головы до ног или проткнут кинжалом. Не то что там, внизу, на брусчатке.
И упасть не страшно: у него есть оберег.
Прошло несколько минут, и зловеще громадное солнце закатилось за массивную стену, отделявшую Колинград от остального мира. Не стена – гора! При взгляде на нее Рона всякий раз охватывала тоска: это не город, а клетка, где люди гадят по углам и напрочь забыли, что такое свежий и чистый воздух. Только здесь, в вышине, Рон мог заглянуть за стену. Он вскинул голову и вообразил себя там. «Вот это – по мне, – подумал он. – Широченные дороги и бесконечный простор».
«Так, однако, и сверзнуться недолго», – урезонил он сам себя, опустил глаза, разбежался и прыгнул.
Дрезберг был вонючей выгребной ямой: куча людей, заводов и выматывающей душу работы. Болезни процветали, дома жались друг к другу, а люди все строили и строили их и набивали квартиры хламом. Высокие небоскребы. Тесные жилища. Дети, пищавшие в каждом углу. С другой стороны, чем меньше пространства, тем проще Рону. Длинноногий, как олень, он с легкостью перемахивал узенькие переулочки, а через плотно стоявшие дома и вовсе переступал, словно через трещинки в мостовой.
Прогулялся лунной ночью по крыше, умыкнул то, что надо, – и все дела.
Это ведь даже не кража, внушал себе Рон. За вещицу заплатили чин чином. Просто деньги перекочевали в карман Рона, а не владельца безделки. Тем более сегодня Рон отправился на охоту за носконской тиарой, истинный владелец которой почил в бозе тысячу лет тому назад. Наверняка. Точно тысячу? Рон почесал в затылке: кем-кем, а прилежным учеником он никогда не был. Да и, к слову сказать, папаша не особо старался натаскать его на всемирную историю.