Теперь движение не принесло ни забвения, ни облегчения, только усталость, не имеющую ничего общего с обычной приятной усталостью после долгой ходьбы. Абстяга повисла на худых Наткиных плечах и давила её к асфальту, с каждым шагом прибавляя в весе, а знание о том, что это только начало, самые-самые первые и слабые предвестники грядущего ада, вгоняло Натку в первобытный ужас. Она больше не смотрела на игру позёмки под ногами, ходьба не погрузила её в подобие транса, и может быть поэтому Натка начала замерзать. Сначала окоченели руки, их больше не могли защитить карманы тонкой осенней курточки. Их примеру последовали и ступни, которые нещадно заломило от холода в дырявеньких ботинках. Голени, бёдра, голова, уши, плечи, и наконец, спина – всё быстро остывало под безжалостными порывами ветра, теряло тепло, накопленное в Володькиной квартире за несколько дней сытого кумара, мертвело. Натка пробовала прибавить шаг, но не могла сказать преуспела ли в этом – все ориентиры терялись в метельной круговерти. Единственное, что хорошо различалось – прожекторы промзоны, которые она так неудачно приняла за городские огни, и которые теперь медленно ползли мимо, говоря о том, что она всё-таки двигается.
Жажда усиливалась вместе с холодом, жажда – верная спутница похмелья, и она не похожа на ту обычную жажду, которую испытывают здоровые люди. Эта – сродни ломки, её невозможно терпеть. Натка терпеть пыталась, не желая терять драгоценное время, но надолго её не хватило. Не замедляя шага, она свернула в сторону, к обочине дороги, и шла пока под ногами вместо асфальта не оказалась припорошённая свежевыпавшим снегом трава. Там упала на колени, начала скрюченными от холода пальцами собирать этот снег в горсти, и толкать в рот.
Кто когда-нибудь пытался пить снег, тот знает, что утолить жажду таким образом весьма проблематично. Снег во рту хоть и превращается в воду почти моментально, но даёт ничтожно малое её количество. Малого количества Натке сейчас болезненно не хватало, и она ползала на коленях, которые окончательно задубели от соприкосновения с ледяной землёй, собирая и собирая снег с ломкой травы, жадно хватая его посиневшими губами…
А когда жажда, наконец, немного отступила, и Натка попыталась встать, у неё закружилась голова. Закружилась так сильно, что девушка неловко повалилась ничком, уткнувшись лицом в землю. Онемевшая под метельным ветром кожа почти ничего не почувствовала, зато ослабевшему телу стало легче в горизонтальном положении, и оно не захотело подниматься.