– Мне от этого станет легче? – теперь Натка уже не так подозрительно смотрела на диковинное «яйцо», светящееся изнутри синевой. Да и вроде места там было достаточно, чтобы не чувствовать себя погребённой заживо, а жидкости слишком мало, чтобы утонуть, так почему бы и нет? Тем более, что ноги уже подгибались от слабости, голова кружилась, и идея принять горизонтальное положение казалась всё более заманчивой.
– Конечно! – заверил мужской голос, и даже спустя годы, вспоминая эту ложь, Натка переполнялась негодованием, – Концентрат соли вытягивает из организма токсины, а общее глубокое расслабление снимает синдромы похмелья как ничто другое, уж поверьте.
И она поверила. Послушно приняла поданные ей беруши, должные предотвратить попадание соляного раствора в ушные раковины, осторожно влезла внутрь «яйца», опустилась в тёплую жидкость, больше похожую на гель, чем на воду, вытянулась лицом вверх. Жидкость держала. В ней действительно можно было полностью расслабиться, даже откинуть голову, которая, как и всё остальное, словно легла на плотную воздушную подушку.
А потом крышка «яйца» захлопнулась, синий свет внутри него погас, и наступила космическая тишина, не нарушаемая ни одним звуком.
– И что, тебе правда стало легче? – Марина залпом допила остывший чай, её глаза блестели от любопытства.
– Сначала да, – Натка так погрузилась в свои воспоминания, что кожа покрылась крупными мурашками, совсем как там, в непроницаемой капсуле-яйце, когда она впервые заподозрила, что что-то идёт не так, – Очень интересное ощущение – действительно невесомость. Ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь…
– Раствор той же температуры, что и твоё тело, – подхватила Рая, на чьём лице проступили пятна нервного румянца, – Его ощущаешь только если начнёшь плескаться. А когда лежишь неподвижно, то будто в воздухе паришь.
– Здорово! – Марина не посмотрела на Раю, обращалась только к Натке, – А когда страшно-то будет?
– Сейчас будет! – пообещала та, слегка раздражённая несерьёзным тоном подруги, – Только пока о другом послушай, а то не поймёшь ничего.
И она начала рассказывать этим двум совершенно разным женщинам, капризом судьбы ставшим её подругами о том, о чём ещё никому никогда не говорила. О своём детстве в маленьком рабочем посёлке под Томском. О соседнем доме, в котором жил одинокий по причине своего безудержного пьянства мужик. О том, как он внезапно бросил пить, и почему это сделал. О том, что произошло дальше, уже на Наткиной памяти. И, наконец, о том, как этот странный и страшный случай запал в память девочки, которой она тогда была, да так и остался там навсегда, породив своих демонов…