Натка высвободилась из кольца его рук и отвернулась. Слова, которые ещё недавно она встретила бы с неуёмным душевным ликованием, которое вряд ли сумела бы скрыть, теперь прозвучали неуместно, наиграно, и не вызвали ничего, кроме недоумения.
Перехватив её пустой взгляд, Генерал перестал улыбаться, отвёл глаза.
– Я понимаю. После того, что тебе довелось пережить в лаборатории, ты имеешь полное право меня ненавидеть. Но позволь хотя бы объяснить?
– А я могу запретить? – снова спросила Натка, и на этот раз получила утвердительный кивок.
– Можешь. Если ты скажешь мне уйти, я сию же минуту уйду, и больше ты меня не увидишь. Но это не отменит моего решения не наказывать тебя за сегодняшнее происшествие, об этом можешь не беспокоиться. Мне уйти, милая?
Если бы он просто спросил уйти ему или нет, Натка бы ответила эхом к последнему слову – уйти. Но Генерал добавил «милая», и это подтопило обволакивающий её кокон ледяного равнодушия, посеяло смятение в душе, заставило промедлить с ответом, и в итоге – изменить его.
– Нет, подожди…
По лицу Славы скользнула едва заметная удовлетворённая улыбка, и Натка поторопилась добавить, показав глазами на бумажный прямоугольник, который тот до сих пор держал в руке, – Ты же ещё не сказал зачем пришёл.
– Ах да! Ты просила за Клима, ты потратила на него своё новогоднее желание. Могу я узнать, почему?
– Я… мы… – Натка мысленно заметалась, но вовремя сообразила, что Никодим наверняка уже рассказал в лабе всё, что только можно, и таиться бессмысленно, – Мы хотели пожениться.
Взгляд Генерала стал колючим.
– Вот как? Помнится, ты говорила, что не хочешь замуж.
Натка беспомощно развела руками.
– Не хочу. Но ещё больше не хочу обратно на тесты, вот мы с Климом и подумали, что можно попробовать ребёнка… и то я точно не решила, только сказала, что подумаю. Но он зачем-то пошёл в церковь, стал просить Никодима нас обвенчать, а Никодим…
– …ответил, что ему нельзя этого делать, – закончил фразу Генерал, и кивнул сам себе, словно подводя какой-то итог, – А знаешь почему? Потому что я запретил.
Натка вдруг поняла, что они уже долго стоят друг перед другом посреди избы, оба напряжённые, как хищники перед схваткой… и почувствовала себя неловко. Передёрнула плечами, отошла в сторону, присела у печи, словно задумавшись – не подкинуть ли дров, а на самом деле пряча от Славы порозовевшее лицо. Ей показалось, или он… ревнует? Конечно здешний генеральный директор мог запрещать что угодно по какими угодно причинам, но она, имея довольно богатый опыт отношений с мужчинами, умела распознать ревность даже в самых зачаточных её проявлениях. Так неужели…