– В честь чего такой праздник нынче в Ялте?
Внимательно просматривая паспорт, лейтенант ответил:
– Союзники прибыли, теперь нам будет полегче драться с большевиками.
Девушка еще раз улыбнулась, получая обратно свой паспорт.
– Наконец – то, пора положить всему этому кошмару конец.
Лейтенант козырнул и направился с патрулем к баркасу, про себя проговорил: «Да, пора, Розалия Самойловна Залкинд. Хорошая девица, но опять еврейка – не люблю жидов – от них пахнет большевиками.
Розалия битый час потеряла, пробираясь через толпу на улицу Абрикосовая, нашла нужный дом, толкнула калитку. Она оказалась в небольшом дворе, засаженном розами. На балконе второго этажа стоял пожилой мужчина в белом костюме. Он смотрел в театральный бинокль, рассматривая море и с восхищением громко высказывался:
– «Вы только посмотрите, какая армада, какой флот! Вот теперь все переменится, душа моя». Видимо его слова относились ко второй половине, находившейся внутри спальни. Розалия подняла голову, помахала рукой.
– Извините пожалуйста, мне бы увидеть Инну Сафонову.
Пожилой мужчина даже не взглянул на нее и резко спросил:
– Кто такая?
Несмотря на свои двадцать с небольшим, Розалия многое повидала и хорошо разбиралась в людях. Неприятный холодок пробежал по ее спине. Такое с ней бывало, когда она чувствовала опасность.
– Я с ней познакомилась на привозе, я ей одолжила рубль.
Мужчина рассмеялся, оторвался от бинокля.
– Вы своих денег с нее милочка не получите.
– Что так?
Он развел руками.
– Она здесь больше не служит. Она теперь отвечает на вопросы в контрразведке.
– Вот как? Что же она натворила?
– Вы бы милочка шли куда шли, и я вас не видел. Усмехнувшись, добавил:
– Или вы тоже из товарищей?
Розалия круто развернулась на каблучках и ничего не ответив, выпорхнула на улицу. Явка была провалена. Она решила затеряться в толпе на набережной и там взвесить все за и против.
Яков без труда нашел на набережной варьете «Каблучок», толкнул входную дверь. Она поддалась, легко звякнул входной колокольчик. В нос ударил запах дешевых духов и табака. Ему перегородил дорогу здоровенный детина, одетый в белую косоворотку и жилетку малинового цвета. Черные брюки были заправлены в хорошо начищенные хромовые сапоги. Детина прогремел:
– Какого хрена, закрыто!
Яков справа налево перекинул трость, поправил на затылок шляпу, принял деловую позу, выпятив грудь вперед так, что пуговицы на его клетчатой жилетке под пиджаком напряглись, выдохнул: