– Ты! – наконец выдавил эмир сквозь трясущиеся от гнева губы. – Паршивый оборванец, лазающий через заборы!
– Я, – подтвердил Синдбад, как ни в чем не бывало прихлебывая вино из пиалы. – Вы знаете, у вашего вина удивительно богатый букет! – довольно прицокнул он языком.
– Сын порока! Растлитель непорочных дочерей! Бездельник! Гад!
– Уф-ф, я же вам уже сказал: я это, я! Только вот обзываться не надо, – немного обиженно произнес Синдбад и протянул эмиру пустую пиалу. – А можно еще вина?
– Что?! – опешил эмир от подобной наглости. – Да ты!.. Да мы!..
– Успокойся, уважаемый Нури, иначе тебя ненароком хватит удар, что станет огромной потерей для всех нас, – медленно и чуть смешливо проговорил Сорви-голова.
– Юй-у! Да знаешь ли ты, кого пригрел на своей груди? – взъярился эмир, взмахнув широкими рукавами халата так сильно и порывисто, что мух, кружащих над пролитым сладким вином, сдуло на раз-два.
– Знаю. Все знаю, – просто ответил Сорви-голова и тоже протянул эмиру пиалу. – А и правда, налей нам еще вина.
Эмир надул щеки и взялся за кувшин. Синдбаду из принципа он налил на донышке, но тот продолжал требовательно держать пиалу в вытянутой руке, и эмиру волей-неволей пришлось наполнить ее как полагается.
– Этот молодой человек… – начал Сорви-голова.
– Нахален, как хорек, – перебил эмир, грохнув кувшином об пол.
– Прост, – поправил Сорви-голова.
– Непочтителен и своенравен, как осел…
– Молод и наивен.
– Дерзок!
– Напорист.
– Развратен!
– Влюблен!
– Бесстыден!
– Ну, знаете!.. – не выдержал Синдбад.
– Его нужно немедленно казнить!
– Его нужно наградить. Он спас меня. И тебя, между прочим, уважаемый Нури, – пылко возразил Сорви-голова.
– Когда?
– А только что, когда ты задыхался.
– Тьфу, у тебя на все найдутся отговорки, почтеннейший Сорви-голова, – обиделся эмир и сложил руки на груди. Потом вдруг схватил пиалу и быстро выпил.
– Шашлык для дорогих гостей, о великий эмир! – возвестил слуга, внося в комнату лаган11 с изумительно пахнущим шашлыком, посыпанным лучком и приправленным виноградным уксусом. Поверх шашлыка лежала свежая румяная лепешка.
– Где ты здесь видишь дорогих гостей, ишак?! – вскинулся Нури ибн Кабоб, срывая злость на слуге.
Слуга от неожиданности в ужасе отшатнулся обратно к дверям и едва не упустил из рук богато украшенное глиняное блюдо.