– Э-э! Дайте сюда!
Синдбад вырвал из руки онемевшего от подобной наглости эмира зеркало и быстро проделал все необходимое. Затем вложил зеркало эмиру в растопыренные пальцы и с гордым видом налил себе еще вина.
– Вот теперь пробуйте.
Нури ибн Кабоб не стал спорить и опять сбивчиво произнес фразу. Поверхность зеркала осветилась, в ней появились два прекрасных женских глаза с восточным разрезом.
– Что вам угодно знать, о добрый человек? – спросило зеркало, хлопая ресницами.
– Ага! – радостно подпрыгнул эмир. – Хорошо мы тебя не казнили, нечестивый оборванец. Но мы ничего не забыли, так и знай!
– Рад за вас, – проворчал Синдбад, но эмир не услышал – он уже полностью переключился на новую игрушку.
– Так, нам угодно… А что нам, собственно, угодно?
Синдбад с Сорви-головой одновременно пожали плечами. Эмир же озадаченно поскреб макушку.
– Покажи нам, э-э… нашу дочь!
Глаза исчезли, а вместо них появился нежный изгиб девичьего стана, белая кожа, черные, ниспадающие на спину длинные влажные волосы. Девушка, оказавшаяся одной из прислужниц Амаль, повернула лицо, словно почувствовала, что за ней наблюдают. Рядом в тумане прятались еще две фигуры. А помещение… Эмир, растерявшийся от неожиданности и выпитого, не сразу сообразил, что это, собственно, за помещение такое, где водятся нагие гурии. А когда до него дошло – баня! – он быстро зажмурился, на всякий случай прикрыл глаза ладонью и поспешно прижал зеркало к груди.
– Не надо гурий! – испуганно воскликнул он. – То есть дочери! Ничего не надо.
Сердце несчастного эмира колотилось, готовое вот-вот выскочить из груди.
– Что случилось, сиятельный Нури? – уточнил Сорви-голова, пытаясь попасть пиалой в губы.
Эмир посмотрел на него невидящим взглядом, схватил пиалу и разом опорожнил ее. Немного полегчало.
– Ох, какая опасная вещь. Очень опасная! И ей надлежит пользоваться крайне осторожно.
Боясь заглянуть в зеркало, Нури ибн Кабоб сунул его обратно в ларец, гулко захлопнул крышку и закрыл на ключ от греха подальше. Ключ эмир спрятал в глубокий карман халата.
– Эй, бродяга! Налей еще вина.
– Сами вы… – огрызнулся Синдбад, но послушно поднял кувшин и вылил остатки вина в эмирскую пиалу. – Кончилось, – с сожалением произнес он, зачем-то заглянув в кувшин.
– Как… кончилось? – не поверил Нури ибн Кабоб. – Ничего не кончилось. Эй, слуга! Два, нет, три кувшина, и живо, шайтан тебя раздери!