За едой она рассказывает мне, что работает фотографом-фрилансером. Я спрашиваю, ее ли работы висят в коридоре. Сияя, она говорит, что да. И снова возникает вопрос – почему нигде нет семейных фотографий? Уж у фотографа-то дома они точно должны быть.
– Чем вы занимаетесь? – спрашивает она, и я отвечаю, что медсестра.
– В нашей региональной больнице?
– Нет-нет. Я приехала сюда с мужем на выходные. Я живу в Сиэтле.
В подробности я не вдаюсь – боюсь себя выдать. Мы еще немного беседуем о больницах и реставрации красивого дома Ханны, и я встаю.
– Я отняла достаточно вашего времени, – с теплой улыбкой признаю я. – Это было так мило с вашей стороны. Можно я приглашу вас на обед, когда приеду в следующий раз?
– С удовольствием, – радостно откликается она. – Я не из Орегона. Переехала сюда к мужу, и друзей пока немного.
– А откуда вы? – Я наклоняю голову набок, пытаясь вспомнить, рассказывал ли Сет.
– Юта.
По коже бегут мурашки. Сет тоже из Юты. Они с Ханной были знакомы, когда он там жил? Невозможно. Это первая жена – Вторник, и в Юте он был с ней. У Сета и Ханны большая разница в возрасте, вряд ли они учились вместе в школе.
Ханна достает из заднего кармана телефон, и я диктую ей свой номер.
Я иду в прихожую и надеваю туфли. Мне вдруг невыносимо захотелось уйти. О чем я вообще думала? Сет мог заехать домой в обеденный перерыв и обнаружить меня с Ханной. Что бы он сказал, обнаружив вместе двух жен? Я подхожу к входной двери и наклоняюсь поправить завернувшийся задник туфли. И вдруг вижу на полу возле окна осколок стекла – длинный и зазубренный. Поднимаю его и зажимаю в руке. Из стены торчит пустой гвоздь, там когда-то висела картина. Я поворачиваюсь и показываю стекло Ханне.
– Оно было на полу. Можно порезать ногу…
Она благодарит и забирает у меня стекляшку, но я замечаю, что у нее покраснела шея.
– Наверное, это от фотографии, которая там висела. Она упала со стены.
Я киваю. Бывает. Но потом, когда она отводит руку, осторожно зажав осколок двумя пальцами, я замечаю у нее на предплечье несколько внушительных синяков. Они только становятся синими. Я быстро отвожу взгляд, чтобы она не заметила, и открываю дверь.
– Тогда до свидания.
Она машет рукой и закрывает дверь.
Всю дорогу к машине я думаю о ее синяках. Похожи ли они на следы пальцев?