– Он ещё будет тебя так называть, – заверил его дядя. – Как странно, Антида, как всё это странно.
– Действительно, лют полюбил человека, а человек люта. Неисповедимы пути Вельсева.
Услышав шорох, все трое обернулись к двери, выходящей в коридор. На пороге стоял обнажённый Нил. Широко раскрыв глаза, он рассматривал присутствующих.
– Кто вы? – спросил Спинер.
– Мы – твоя семья, – ответила Антида, подав сыну из комода чистую скатерть.
Адамор быстро обернул материю вокруг живота Нила, прикрыв неловкие места.
– Кто я? – непонимающе спросил новорождённый, осматривая себя и сравнивая с Адамором.
– Нил, ты меня совсем не узнаёшь? – с горечью в голосе спросил лют, обнимая друга.
– Ниленор ещё не проснулся, – ласково сказала Антида, окрестив его именем, подходящим для Мира Мрака.
– Кто ты? – спросил Нил Адамора, с интересом изучая его лицо.
– Ты не помнишь Адама, Нил?
Лют погладил хвостом шею и плечи друга. Приятная дрожь пробежала по телу Нила.
– Адам. Милый Адам, – проговорил Нил, всё ещё не узнавая друга.
– Да, дорогой, это я.
– Адам! – закричал Спинер, теряя сознание.
Адамор подхватил его и отнёс в спальню. Хананор пошёл за ним. Он приготовил ещё одну инъекцию снотворного, но племянник остановил его.
– Пусть спит своим сном, – покачал головой лют. – Введи ему только питание.
– Хорошо, сынок, – улыбнулся Хананор. – И доктор, и сиделка тут ты. Он прекрасно стоит на ногах.
– Удивительно, – поддержал его Адамор. – Он самостоятельно спустился вниз.
– Я думаю, он придёт в сознание намного раньше, чем предполагал Хранитель Оробас.
– Хвала Вельсеву и Трону, – Адамор поклонился картине с изображением Скалы.
– Сынок, прости меня за прямоту, но, – замялся Хананор, – при матери нельзя ласкать партнёра хвостом…
– Дядя! – разозлился лют. – Он ещё младенец! Мама поняла всё правильно.
– Прости, наверное, ты прав.
– Хананор, неужели ты считаешь меня древней старухой? – спросила Антида, неожиданно возникшая в комнате.
– Что ты, милая. Я… тревожусь за твои чувства… Ты даёшь Адамору слишком много свободы. Не хочу, чтобы он переступал какие-то границы…
Молодой лют позеленел от злости и, возмущённый его словами, хотел ответить дяде. Но мать остановила его.
– Адамор никогда не переступает границ приличия, – спокойно сказала люта. – Достоинства Мерезионов крепко сидят в нём.