– Пятнадцать…
– Мне жаль.
Мужчина непонимающе смотрел на меня, по сторонам на других торговцев, на другие картины, потом снова на меня. Он не сдвинулся с места и хотел что-то сказать, но я сделал это первым:
– Возможно, вас заинтересуют другие мои картины?
– Вы их создатель?
– Да.
– Тогда, думаю, для вас не составит труда нарисовать что-то подобное еще раз. Я ценю ваши другие работы, но хочу приобрести только эту.
– Понимаю, – как будто провинившийся мальчишка я опустил глаза, – но не смогу.
– Что не сможете? – он нахмурил брови, пытаясь расслышать мой тихий от сухости голос.
– Не смогу нарисовать еще одну такую…
– Вам мало, – я зря надеялся, что он прочувствовал всю важность этой картины для меня. Мужчина качнул головой и продолжил торг. – Пятнадцать тысяч, – он заинтересованно провел пальцами по своей бороде, испытывая мои принципы.
– Увы…
– Да черт побери, сколько же вы хотите за этот кусок живописи?! – он вспыхнул от раздражения.
– Я не смогу продать ее ни вам, ни кому-либо другому, – мои глаза все еще были направлены в пол.
– Понимаете, художники такие странные люди, – вмешался в разговор Геннадий Васильевич, – рисуют картины для других, а избавляясь от них, словно избавляются от самих себя. И проблема иногда состоит в том, что не всегда они готовы проститься с частью себя, какой бы надоевшей она ни была.
Мужчина выслушал Геннадия Васильевича и собрал свою раздраженность в кулак.
– Что ж, я предложил справедливую цену за эту работу. Пятнадцать тысяч долларов США. Я более чем уверен, что половина из вас не видела в глаза таких денег!
Геннадий Васильевич обхватил его рукой за спину и проводил к своему стенду, тихо объясняя:
– Понимаете, Владимир – очень особый человек.
– Зачем мне это понимать? Если он здесь, значит ему есть что продать. Но к чему же тогда отказываться от столь щедрого предложения?
Геннадий Васильевич не стал во второй раз пытаться разъяснить клиенту, почему же он не может приобрести «За три минуты до шторма».
– Вот, взгляните на мои картины, думаю, вы высоко оцените их и найдете значимость и в моих трудах.
Но мужчина в черном твидовом пальто лишь кратким взглядом осмотрел картины Геннадия Васильевича и несколько секунд спустя произнес:
– Спасибо, но нет здесь того, что мне было бы интересно, – он опять оглянулся и крикнул в мою сторону: – Вы зря отказались от столь удачной сделки, – надел шляпу и медленно пошел прочь.