Хотя кто знает. Наставляя меня, дядя Бэнкс сказал: «О словах не думай. Выключись. Отбрось все, говори сердцем. Неважно, какие вопросы они задают, присяжные должны увидеть, почему ты за него вышла».
Я пыталась, но с незнакомцами мне подвластна только «хорошая речь». Надо было принести в суд выборку моих работ: серию «Человек в движении», все работы с Роем: куклы, несколько акварелей, мрамор. Надо было сказать: «Вот что он для меня значит. Видите эту красоту? Эту нежность?» Но я располагала только словами, бесплотными и хрупкими, как воздух. Когда я вернулась на свое место рядом с Андре, на меня не смотрел никто из присяжных, даже чернокожая женщина.
Оказывается, я слишком много смотрю телевизор. Я-то ждала, что показания будет давать судмедэксперт, который расскажет про ДНК. Я ждала, что в последнюю минуту в зал заседания ворвутся два харизматичных следователя и сообщат срочную новость на ухо прокурору. Все увидят, что произошла огромная ошибка, чудовищное недоразумение. Мы переживем страшное потрясение, но все уладится. Я искренне верила, что выйду из зала суда с мужем. Оказавшись дома, в безопасности, мы станем рассказывать всем, что в Америке каждый чернокожий находится в постоянной опасности.
Ему дали двенадцать лет. Когда он выйдет на свободу, нам будет по сорок три года. Я не могла даже представить себя сорокатрехлетней. Рой тоже осознал, что двенадцать лет – это целая вечность, и расплакался, стоя за столом в зале суда. Ноги у него подкосились, и он рухнул на стул. Судья остановился и потребовал, чтобы Рой выслушал приговор стоя. Он стоял и плакал, но не как ребенок, а как может рыдать только взрослый мужчина: плач начинался от кончиков пальцев, шел через все тело и вырывался изо рта. Когда мужчина так рыдает, он проливает все слезы, которые его заставляли прятать: слезы из-за неудачи в детской секции по бейсболу, несчастной подростковой любви – туда вливается все, даже то, что обидело его в прошлом году.
Рой выл, а мои пальцы теребили загрубевшее пятнышко кожи под подбородком – шрам-напоминание о той ночи. Когда дверь то ли выбили (как говорит мне моя память), то ли открыли ключом-картой (как говорят все остальные), когда дверь открылась неважно каким способом, нас выдернули из кровати. Роя поволокли на парковку, а я, в одной комбинации, ринулась за ним. Кто-то повалил меня на землю, я ударилась об асфальт подбородком. Комбинация задралась, все увидели мое все, а зуб вошел в мякоть нижней губы. Рой лежал на асфальте рядом со мной – почти можно дотянуться рукой – он произносил какие-то слова, но они до меня не долетали. Не знаю, сколько мы там лежали, ровно, как две могилы. Муж. Жена. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает.