– Что? – охнула я. – То есть вы хотите сказать, что она же сама и интриговала против своего клиента? Но зачем?
Вурал и Серин меж тем продолжали голосить. Она прижимала к груди стиснутые руки и плачущим голосом убеждала его в чем-то. Он же кривился, сверкал глазами и, не останавливаясь, осыпал ее проклятиями.
– Сложно судить, – ответил полицейский. – Госпожа Серин очень эмоциональна и непоследовательна в своих показаниях. Насколько мне удалось понять, господин Догдемир вступил с ней в связь, а затем бросил ее и, более того, отказался от ее профессиональных услуг, когда она предложила ему продолжить общение хотя бы в рабочем формате. Тогда госпожа Серин решила доказать своему бывшему любовнику, что ему действительно грозит опасность и без ее помощи ему не обойтись. Заодно, наверное, и отомстить за нанесенную обиду.
– Вот оно что…
Я смотрела на брызгавшего слюной Вурала, на сотрясающуюся от рыданий Серин и понимала, как я счастлива, что мое участие во всей этой пошлой драме обернулось эпизодической ролью. Догдемир увлеченно изображал негодующую звезду экрана – сверкал глазами, драматически поводил плечами, заламывал руки и сыпал угрозами о том, что несчастную Серин за такие происки разорвут его оскорбленные поклонники. И самым печальным во всем этом зрелище было то, что он – теперь я знала это наверняка – сам в это верил. Не осознавал, что пик его карьеры давно прошел, что он сам испортил себе все своим пьянством, пристрастием к гашишу, скверным характером и истеричными выходками. Он все еще мнил себя актером первой величины, которому не сегодня завтра позвонят из Голливуда, все еще верил, что впереди у него блестящее будущее, а потому он может позволить себе выпендриваться и оскорблять всех вокруг.
И эту бедную пышнотелую госпожу Серин мне тоже было откровенно жаль. Теперь я уже знала, что не до конца еще сгинувшее в гашишном дыму обаяние Вурала может быть сокрушительным оружием, и понимала, что заставило эту женщину так к нему прикипеть. Я представляла себе, какие душевные муки, должно быть, она испытывала, раз решилась на такой опасный и бессмысленный подлог. У меня не было ни малейших сомнений, что Вурал не пожалеет ее.
– Что ей грозит? – спросила я полицейского, показав глазами на мадам Серин.
Та, продолжая рыдать, пыталась что-то сказать Вуралу. Но он, не желая ничего слушать, по-прежнему топал ногами и испепелял незадачливую адвокатшу взглядом.